Мореходы разделились на тех, кто считал, что ставка слишком низкая, принимая во внимание то, как они торопятся, и тех, кто умел хорошо считать; выделилась и группа стирсманов, полагавших, что предложение весьма соблазнительно и что стоит его обсудить. Случилось несколько драк и поединков, а потом воцарилось так себе спокойствие.

В Верхнем Замке кварталы заполнились расставленными в ряды людьми в белых туниках с черным знаком Древа, которые лупят деревянными мечами по вращающимся манекенам, тренируются с арбалетами и новыми устройствами для метания стрел, на арбалеты похожими, разве что побольше, подешевле и попроще в устройстве, а взводят их, упирая в угол стены выступающей деревянной частью, воткнутой внутрь оружия, напирая всем телом: это взводит длинные, кованые дуги из железа. Стреляли из них, уперев в стену, а стрела шла горизонтально и куда сильнее, чем если бы стреляли из простого лука, а потому попасть в цель из него было просто даже самому неопытному стрелку.

Люди Огня все цитировали то, что в Песне Людей говорилось о луках, арбалетах и устройствах, метающих снаряды, а потом часы напролет спорили, нарушает ли машина порядок вещей или нет, – и не могли прийти к соглашению.

Это оружие Фьольсфинн назвал словом, которое понимал только он и повторить которое могли лишь я и Ульф, а звучало оно «гастрафет» или как-то очень похоже. Якобы в древние времена в странах за Морем Звезд на небе их изобрел некий мудрец, чтобы даже дети и женщины, не подходящие для войны, могли встать на стенах города и бить по врагам точнее, чем профессиональный лучник.

В то время я смотрел на все это почти равнодушно, поскольку эти дела казались мне совершенно неуместными перед лицом спокойного моря, синего неба и цветущих деревьев. На острове, где стоял город, было теплее, чем в любом месте Побережья Парусов, а потому тут цвели луга, всходили злаки, леса буквально взрывались листьями, цветами и пением птиц. Я чувствовал себя как некто, гуляющий в саду и радующийся синеве небес над головой, в то время как на горизонте уже появляется полоса облаков, в которых сверкают молнии.

В то время жители уже знали, что город будет атакован, и каждый вечер собирались на площадях, где герольды мастера Фьольсфинна расписывали им, как Змеи жгут поселения, как приковывают людей к частоколам и обливают их, живых, драконьим маслом, как заковывают детей в доспехи, делая из них безвольных стальных тварей с косами вместо рук, и как Змеи напирают в сторону побережья, захватывая корабли у кого только удается. Каждая такая весть вызывала общие крики гнева и ужаса, а к ночи многие из прибывших в город стояли на стенах, глядя на юг и пытаясь рассмотреть хоть что-то в стороне Побережья, хотя были там лишь море и пустой горизонт.