— Я не видел, как это случилось.

— Несчастный случай! — объяснила Кейт. — Обломились перила. Никто не виноват.

— Ну а кто был там еще, если не считать садовника?

— Саймон, мама и я.

— А Саймон — сын Питера… — Элизабет смотрела на мальчика, и все становилось на место. — А ты — сын Саймона. — Эти слова она произнесла как мантру[53].

— Я только что узнал об этом.

— Значит, и тебя держали в неведении? Кто это сделал? Алисия?

— А откуда вы знаете? — Он настолько удивился, что машина чуть дернулась.

— Она всегда любила тайные интриги. — Довольная собой Элизабет кивнула. — Мне нравилась Алисия. Я думала, что она крепкая, победительница.

Молодые люди молчали. Им нечего было сказать или добавить. Элизабет вздохнула.

Они уже ехали через лес, и она поежилась. Почти приехали.

— Итак, теперь ты живешь в поместье. — Старуха вежливо обратилась к Кейт. — Вместе с Саймоном Лайтоулером. А садовник и Том обитают в коттедже. — Она привыкла учитывать это, помнить, кто в доме, а кто отсутствует. — А кто останется там сегодня ночью?

— Вы, я надеюсь, — ответила Кейт. — Это ваш дом.

— Я должен сказать вам еще кое-что, — проговорил Том, когда они уже въезжали на дорожку. — Алисия сейчас тоже в поместье.

Элизабет не могла позже понять, что явилось для нее большим потрясением: то, что деревья выросли такими высокими, или то, что Алисия оказалась здесь.

44

44

В руках Саймона ничего не было. Глаза его закатились, белки блестели.

— Проснитесь! — Бирн хлопнул его по щеке.

Они стояли на площадке в Голубом поместье. Питер Лайтоулер располагался ниже их на лестнице под ними, а вокруг стола сидели две женщины и мужчина.