В дверь постучали.

– Войдите, – сказала Зоя, и через порог шагнул тот, кого она меньше всего ожидала увидеть у себя в каюте.

– Не помешаю? – спросил с несвойственным ему смущением Гор.

– Присаживайтесь, Аркадий Владимирович, – Зоя вскочила, поправляя куртку. – Вот сюда, пожалуйста, здесь очень удобно. Что будете? Чай? Кофе?

– Да, собственно… – Гор поколебался, то ли подумывая отказаться, то ли выбирая. – Кофе, пожалуй… если только не растворимый… а то я, знаете ли, тот еще привереда…

– Знаю, – улыбнулась Зоя и только потом сообразила, что это прозвучало с ненужной двусмысленностью. – Ой, я не то хотела сказать, Аркадий Владимирович… я… – Зоя с усилием прервала поток ненужных извинений и повернулась к чайнику, в котором закипала вода.

– Прекрасно, – сказал Гор, вдохнув аромат свежесваренного кофе. Отхлебнул и зажмурился. – У вас талант, Зоя. И ваш рассказ про ганеш и мехбесов произвел на меня впечатление… – Гор покачал головой. – Странно осознавать, что наша цивилизация – во многом порождение их желания поиграть в богов… хомо люденс…

– Да, поначалу это была игра, но потом они попытались сделать из человечества своих союзников в борьбе с мехбесами. В результате наше социальное развитие не поспевало за технологическим… Это как ребенка превратить во взрослого и дать ему в руки оружие.

– Значит, Первый коммунист нам просто лгал…

– Наверное, ему было стыдно открывать правду, – сказала Зоя. – А может, он воспринимал происходящее как продолжение той игры, которую они затеяли сотни тысячелетий назад… и мы были лишь фигурами в этой игре.

– Кстати, о правде, – Аркадий Владимирович стал серьезным, глаза за очками-консервами прищурились. – Я ведь, Зоя… пришел прощение у вас просить. Да, именно так…

Зоя замахала руками:

– Прекратите, Аркадий Владимирович! Ни к чему это. Да и не за что вам прощение просить.

– Есть, – как отрезал Гор.

Она слушала его нарочито спокойный голос, как будто он излагал эту историю не единожды, хотя на самом деле наверняка делал это в первый раз, вслух, для кого-то еще, а не только про себя. И словно удивляясь собственному голосу, часто останавливался, брал чашечку с остывшим кофе, отставлял ее обратно.

Это была история его жизни, история о том, как он воевал, воевал неплохо – не отчаянный храбрец, не ас из асов, но очень хороший летчик-истребитель, честно заслуживший право одним из первых сесть за штурвал новых сверхзвуковых самолетов специальной эскадрильи, сражавшейся с немецкими ракетами. И слушая его, Зоя вдруг подумала об отце, которого семейная легенда устами мамы тоже сделала летчиком.