– Да в Ганнушкина бают.

– Хм… где это?

– Ну, адрес вроде как улица Потешная, три. Вон девчонки пытались к ней скататься, навестить, проведать как и что, да завернули их. Закрытое заведение, без разрешения главврача ни-ни…

Однако, думал я с лёгкой оторопью. Не шутит, стало быть, иномейский резидент. Принял превентивные меры. И как умно ведь сработано. Это вам не тупая физическая ликвидация. Гуманизм? Гуманизм, само собой, имеет место быть. Покойника назад не вернёшь, а психа вполне можно вылечить. Но, сильно подозреваю, гуманизм тут не единственная причина и даже не главная. Любая безвременная кончина молодой девушки, даже железно замаскированная под инфаркт или самоубийство, всегда вызывает массу вопросов. А если, скажем, Ниночка уже успела капнуть в органы или заложила куда-нибудь письмо – «в моей смерти прошу винить такую-то»? Психушка – совсем иное дело. Ну ясен пень, инопланетная шпионка эта самая Марина, суккуб-инкуб и прочая нечистая сила… да вы лежите, лежите, больная, не надо нервничать. Вот сейчас укольчик поставим, и сразу станет легче… А насчёт инопланетных агентов не переживайте, никуда они не денутся, все в итоге у нас окажутся. Так что спите спокойно, вам вредно волноваться!

– Ребята, как насчёт по чуть-чуть? – Коллеги явно намеревались разогреться.

– Ой, нет, спасибо! Нас ждут у Антона, там уже и стол накрыт, роднёй манкировать нельзя! – Иномейка, как всегда, мгновенно выдала подходящую версию. Здорово их там натаскивают на курсах, ничего не скажешь…

– Ну всё, мы исчезаем! Ещё раз с праздником всех! – Вейла потянула меня за руку, выводя из рассасывающейся толпы.

– С праздником!

Проспекты и улицы столицы были наполнены праздничным гулом и бодрыми победными маршами.

– Что-то не так?

– Потешная улица… – я криво усмехнулся. – Потешно, да…

Глаза иномейки сузились.

– А ты как думал, Антоша?

Прежде чем ответить, я задумался. А в самом деле, чего я ожидал?

– Скажи… что она знала-то, эта Ниночка? Что вообще могла знать?

Вейла чуть усмехнулась.

– Кроме «знать» есть ещё и «догадываться». Мужчин-иннурийцев деморализуют мои ноги, и больше они ни на что не глядят. Женщина, пристально следящая за успешной соперницей, способна подметить ой как немало.

В памяти послушно всплыло: «Она тварь! Она же нелюдь, суккуб, Антон, неужели ты не видишь?!»

– И в этом она права, – иномейка вновь усмехнулась, жёстко. – Нелюдь я. Любая медкомиссия подтвердит. Тем более патологоанатом.

– Ладно… – я встряхнулся. – Нас дома ждут!