Давид негромко вздохнул, но был по-прежнему напряжен, как обеспокоенно отметил Натанель. Хотя он и сам толком не знал, кого ожидал увидеть. Воина, горящего желанием отправиться в бой, после того как только что разбили мечту всей его жизни? Испуганного щенка, который после неудачного выхода в мир людей надеется на то, что его снова примут в лоно стаи? Натанель был слишком стар и слишком опытен, чтобы быть настолько наивным. Перед ним сидел влюбленный молодой человек, у которого не было ни малейшего желания восставать против судьбы.

На миг Натанель закрыл глаза. Путь, на который ему предстояло вступить, лежал перед ним — ужасный и ясный. Понимание того, что в конце Давид снова воссоединится со стаей, настоящей стаей, утешало мало. Слишком велик был риск того, что этот мальчик может стать очередной жертвой в списке Хагена. Впрочем, другой возможности не было, время убегало у Натанеля между пальцами. Если он хочет уберечь стаю от гибели, нужно действовать — причем здесь и сейчас. Для чувств и угрызений совести времени нет. Колеблющийся проиграет в борьбе за первенство. Этот опыт он тоже приобрел весьма болезненным образом. Поэтому Давида придется загнать в угол, даже если при этом в нем что-то сломается.

— Ты не находишь, что цена за предательство Хагена слишком высока? — спросил Натанель.

Он с трудом подбирал слова, расхаживая по чердаку.

Давида мало интересовало то, что Натанель оказался в более выгодном положении. Очевидно, он не боялся нападения. Более того, ему это было безразлично.

Под глазами Натанеля легли глубокие тени, и одновременно он с легким содроганием заметил, как его опутывает сила волка. Она превращала его ранимое, больное тело в непобедимое оружие.

— Я еще могу понять, что ты готов заплатить кровью за испытанное счастье. Но то, что ты без борьбы отдаешь Хагену женщину, с которой у тебя зашло так далеко, у меня просто в голове не укладывается.

Глаза Давида оживились.

— Хаген нацелился на Мету, хотя я с ней расстался?

— Да.