Давид рывком открыл глаза и сел. Резкая боль пронзила тело, словно у него были сломаны все кости и их заново соединили гвоздями. Все болело. Он просидел всего мгновение, как его охватила тошнота. Он даже не смог достаточно быстро сгруппироваться, а она уже нашла выход. Вот только его пустому желудку нечего было отдать, поэтому Давид просто болезненно срыгнул.

Кто-то принялся поглаживать его по спине. Хотя он догадывался, кто сидит сзади и изо всех сил пытается его утешить, он попытался сбросить с себя руку. Впрочем, сил ему на это не хватило. Когда позывы к рвоте прекратились, ему даже удалось не упасть ничком.

Натанель был мертв, и в ответе за это был он. То, что его волк самостоятельно решил напасть на старика, ничуть не улучшало ситуацию, а только показывало, какое чудовище скрывается внутри него. Итак, Конвиниус был прав: волк не что иное, как коварное чудовище, которое только и ждет возможности убить. Гнев, который испытал Давид из-за этого предательства, смягчился покровом печали. Что бы ни значил для него Натанель, теперь не самое лучшее время размышлять над этим.

Он неохотно задумался над тем, насколько другим на этот раз было превращение, такое интенсивное и основательное, что он на долгое время оказался без сознания. После смерти Матоля их с волком словно разорвало на части, и они блуждали впотьмах, не в состоянии сориентироваться в новой перспективе. Но что бы ни высвободила смерть Натанеля, она сделала демона Давида другим существом. Связь между ними усилилась, и ему с трудом удавалось удерживать волка на расстоянии от себя. Что бы ни хотел нашептать ему демон, он ни в коем случае не собирался его слушать. Второго шанса он этому убийце не даст, это однозначно.

— Да прекрати ты наконец гладить меня по спине, не то меня действительно стошнит, Янник.

Ритмичное похлопывание тут же прекратилось, но рука осталась лежать на плече Давида.

— Мне очень жаль, но я сижу здесь без дела уже целую вечность. Это сводит меня с ума! — Голос Янника срывался, но в нем уже слышалась радость от того, что его друг снова с ним.

— Что ты подразумеваешь под словом вечность? — спросил Давид, осторожно садясь.

— Столько, сколько понадобилось для того, чтобы раны Натанеля перестали кровоточить и лужа под ним почти загустела.

— Янник, черт тебя побери!