— Что, танцевать не умеешь? — презрительно спросил Ивен Трегорран и сам выдал несколько неуклюжих коленец.

Гуго с удивлением следил за ним, потом как будто сообразил, чего от него хотят. Рот его искривился в гримасе, означавшей у него улыбку.

Она заковылял на коротких ногах, издавая дикие звуки — для него это был смех.

Все быстрее играла скрипка Вилли Карева.

Все быстрее переступал ногами Гуго.

И вдруг, споткнувшись, мешком повалился к ногам Брайана.

Несчастное создание лежало, постанывая, среди раскатов смеха. Поднялось на ноги, ухватившись, чтобы подтянуться, рукой за край стола, за которым сидели Брайан с Элен. Брайан с удивлением увидел, что рука эта — хорошей формы, с тонкой кистью и длинными чуткими пальцами. На тыльной стороне ладони он заметил татуировку: морская дева восседала на двух китах, играя на дудочке. Татуировку пересекала яркая белая черта, в которой молодой врач распознал шрам. Рука удивила Брайана тем, что никак не сочеталась с обликом этого гротескного тела. Инстинктивно он перевел взгляд на другую руку Гуго и увидел, что она так же толста и уродлива, как остальное тело: волосатая, с толстыми тупыми пальцами.

Он готов был заговорить об этом, когда дверь трактира распахнулась со страшным грохотом.

Высокая мрачная фигура барона, с головы до ног одетого в черное, застыла, в угрюмом молчании озирая собравшихся. Холодный взгляд, обойдя зал, упал наконец на Гуго. Тот заскулил и скорчился под его взглядом.

— Гуго, — рявкнул барон. — Komm mit![26]

Слуга, подобно побитой собаке, заковылял к барону и присел у его ног.

Барон прошел к стойке и взял две бутылки вина, налитые для несчастного создания Ноаллем.

— Мое, я полагаю?

Голос барона звучал мягко, почти вкрадчиво.

— Да, сэр.

— Хорошо. Не хотите, чтобы Гуго еще для вас поплясал?

Холодный взгляд светлых глаз сверлил трактирщика.

— Мы просто шутили, сэр. Просто шутили!

— Да? Шутили?

Повисла неловкая пауза.