— Эй, ты, тварь! Ты маму мою не трогай, дочь дерьма и выгребной ямы! Язык свой поганый придерживай, а то я его вырву!

— Кто, ты, что ли, шлюха подзаборная, вмешивающаяся в разговор почтенной женщины и этого порождения тьмы в килте?! Вы как нацепите свои палки, думаете, сразу становитесь Великими? Я тебе эту палку в зад засуну, потом подниму тебя и покручу, как ворот! Не меньше десяти оборотов сделаешь! — Женщина радостно захохотала, уставив руки в боки и откинув голову назад. Ее груди, даже прижатые тряпкой, колыхались, а по бокам стекал пот, оставляя дорожки в пыли и саже, которые толстым слоем лежали на этом големе.

— Иди отсюда, недоразумение поносное от больного животом ребенка!

Воительница из-за спины кузнечихи умоляюще строила рожи и показывала: иди! Иди отсюда! Не связывайся! То ли она боялась, что Лера обнажит меч, не выдержав оскорблений, то ли не хотела, чтобы воительницу десятого ранга унизили на глазах у всех зевак, но только женщина, как могла, пыталась разрулить ситуацию.

На крики уже собралось несколько десятков зрителей, которые подзуживали кузнечиху, видимо, известную всем вокруг, кроме Леры:

— Поддай ей, Ситра! Наподдай этой, с палкой! Молодая, да ранняя — кто ей ранги выдавал, такой мелюзге, за какие такие заслуги!

Похоже, что наблюдение за разборками кузнечихи и воительниц было любимым развлечением местного рабочего класса. Не сильно, видимо, тут любили власть имущих и воительниц, служащих одновременно и войском, и полицией, и чиновниками, собирающими налоги.

Лера уже не просто завелась — ей ужасно надоело торчать на солнцепеке, нюхать запах навоза и человеческих испражнений, несущийся из сортиров, срочно сооруженных возле ярмарки. Ей хотелось пить, а еще больше — прибить эту дрянь, затронувшую ее маму!

Сделав быстрый шаг, Лера под рев толпы врезала этой бабе открытой ладонью пощечину — так, что звук шлепка от удара разнесся метров на пятьдесят. Зрители засвистели, заулюлюкали, стали вопить еще громче.

Голова бабищи дернулась — обычный человек от такого удара давно бы улетел метров на пять, а баба только ошеломленно застыла на секунду, а потом с ревом полетела вперед. Ее кулак размером с голову ребенка метнулся вперед с немыслимой быстротой — если бы она была на Земле, скорее всего, смогла бы нокаутировать Тайсона.

Лера мягко пропустила кулак мимо лица, отведя его левой ладонью, правой ладонью, на встречной, врезала в подбородок бабы так, что ноги кузнечихи оторвались от земли, и она плюхнулась на спину в лужу, сделанную лошадью. Ошеломленная бабища еще не успела опомниться, оглушенная могучим ударом, а Лера, как завзятый штангист, вскинула ее на уровень груди, подняв с земли, как ребенка, и одним движением от себя метнула стопятидесятикилограммовую тушу через ограждение. Лошади внутри загона застонали, забили ногами, видя, что на них летит непонятный снаряд, и чуть не выломали забор, ударивши в него грудью.