– Шах и мат, – закончила Корделия.

Магнус подмигнул ей.

– Именно, – сказал он, поднимаясь. – К сожалению, сейчас я должен вас покинуть или, по крайней мере, попросить вас покинуть меня. Когда Гипатия вернется, я должен быть здесь, но вас здесь быть не должно. Ей не понравится, что я впустил вас в ее фургон. – Он улыбнулся. – Следует уважать желания дам. Джеймс, Корделия, встретимся на Керзон-стрит в полночь. А теперь уходите – никаких больше покупок, прогулок и расспросов. Сумеречный базар – опасное место, особенно после восхода луны.

20 Искать, найти, дерзать, не уступать

20

Искать, найти, дерзать, не уступать

«Но мы есть мы. Закал сердец бесстрашных,

Ослабленных и временем и роком,

Но сильных неослабленною волей

Искать, найти, дерзать, не уступать».

Когда они добрались до карет, оставленных у входа на Базар, Мэтью уже почти прикончил портвейн Магнуса. Он споткнулся, залезая в карету, отказался от предложенной Джеймсом помощи, оттолкнул его руку, рухнул на бархатное сиденье и завел припев песенки «Я мог бы любить тебя в квартире с паровым отоплением»[61].

Корделия и Люси озабоченно переглянулись, прежде чем сесть в карету, в которую был запряжен Балий. Экипаж тронулся, послышался цокот копыт и стук колес, и через пару минут Сумеречный базар остался позади. Люси любовалась зимним Лондоном, заснеженными деревьями, снежинками, кружившимися в ореолах света от газовых фонарей. В окнах Саутуоркского собора мерцали огоньки свечей, а далекий гул поездов почему-то казался ей успокаивающим.

– Мне это совсем не нравится, – наконец выпалила Люси, резким жестом сдергивая отсыревшие перчатки. – Мне очень не хочется, чтобы Джеймс снова отправлялся в царство демонов. Да, Магнус сказал, что все будет в порядке, и я ему верю, но мне это все равно не нравится.

– Мне тоже, – согласилась Корделия. – Но послушай, Люс, я буду с ним… пусть лишь в этом мире, но я постараюсь его защитить.

– Да, конечно. Но все равно это звучит ужасно, и еще мне не нравится то, что… Мэтью…

– Несчастен? – перебила ее Корделия, стараясь не думать о разбитой бутылке в снегу.

Люси прикусила губу и бросила на подругу укоризненный взгляд.

– Я отлично знаю, что в нашей компании не принято об этом говорить. Я понятия не имею, видят ли проблему Кристофер с Томасом и что они о ней думают. Но он ведет себя так уже не первый год. Должно быть, он глубоко несчастен. Но я не могу понять отчего. Мы все его обожаем. Джеймс любит его как брата, и даже сильнее. Знаешь, когда мы были младше, у Джеймса была рубашка, обычная рубашка, и мама выбросила ее, потому что он из нее вырос. Джеймс был в ярости, пошел и вытащил ее из мусорного бака. Эта рубашка была на нем, когда Мэтью сказал, что хотел бы стать его парабатаем. Она до сих пор хранится у него в шкафу.