Он подумал, что сам согнулся под тяжестью своего несчастья тогда, много лет назад, когда лишился Аннабель. «Она решила стать Железной Сестрой, – так ему сказали. – Ты никогда больше не увидишь ее. Это ее выбор».

С той минуты, утратив смысл жизни и единственное, что было ему дорого на этой земле, Малкольм Фейд изменился навсегда. Он не умер, но ему пришлось учиться жить заново. Пища и напитки не имели вкуса, ветер и солнечный свет не радовали его; даже стук собственного сердца раздражал его, как сломанный метроном. Такова была его жизнь в последние девяносто лет; он постепенно смирился с этим убогим существованием и просто доживал свой век, дожидаясь смерти.

До того дня, пока в его жизни не появились Люси и Грейс. Услышав о том, что Аннабель мертва, Малкольм вдруг ожил. Это противоречило здравому смыслу, но вместе с известием о ее гибели у него появилась надежда на то, что после всех этих лет он сумеет каким-то образом спасти ее.

Он снова видел ее: простое ситцевое платье, ленты шляпки развеваются на ветру. Майский праздник в Пэдстоу. Прошло столько лет, но он до сих пор помнил девушек с букетами весенних цветов, безмятежное синее море. Ее каштановые волосы. Аннабель.

«Глупец», – снова выбранил себя чародей. Дойдя до ворот, он плотнее закутался в пальто. Он еще несколько минут назад заметил человека, прислонившегося к железной ограде. Приблизившись, он понял, что это не Сумеречный охотник – перед ним был высокий мужчина, одетый в зеленое с черным, с изумрудной булавкой в галстуке.

– Магнус, – произнес Малкольм и остановился. – Как странно видеть тебя здесь.

Магнус, скрестив руки на груди, мрачно осматривал поле боя.

– Правда?

– Я ожидал, что ты явишься на помощь своим друзьям чуть раньше, – с иронией заметил Малкольм. Он любил Магнуса – настолько сильно, насколько еще мог кого-то любить в этом мире. Однако ему не слишком нравилось, что приятель почти всю свою энергию тратил на возню с Сумеречными охотниками. – Не сожалеешь о том, что пропустил самое интересное?

Золотисто-зеленые кошачьи глаза Магнуса сверкнули, как два изумруда.

– Можешь смеяться надо мной, сколько угодно, но я действительно чувствую себя виноватым. После летних событий я примчался в Лондон, обосновался здесь и стал ждать продолжения. Но ничего не произошло. Когда меня попросили доставить кое-какие магические книги из Корнуоллского Института в Спиральный Лабиринт, я подумал, что с чистой совестью могу уехать на время. Но пока меня не было в Лондоне, произошло это.

– Ты задержался в Лабиринте, – сказал Малкольм. – Имей в виду, что Гипатия… недовольна.