Джеймс долго смотрел на нее, на светлые ресницы, влажные от слез, на высокие скулы, на губы, которые он когда-то мечтал целовать и думал, что готов ради этого счастья пойти на смерть.

– Я не могу себе представить, что за жизнь ты вела, – хрипло выговорил он, – если ты считаешь, что это может утешить меня.

– Нет, – ровным голосом ответила Грейс. – Ты не можешь себе представить, что у меня за жизнь.

– Но на мое сочувствие можешь не рассчитывать, – сурово продолжал он. – Браслет сломался лишь вчера ночью, и за это короткое время я сумел многое вспомнить. Я помню, как Корделия читала мне вслух – помню свои чувства к ней. Возможно, это и была детская любовь, но это было новое, чудесное чувство, а ты затоптала его, убила его, как злой ребенок, который давит бабочку.

Он помолчал немного и горько произнес:

– Теперь я помню тот день, четыре месяца назад, когда ты забрала браслет. Туман у меня в голове внезапно рассеялся. Я снова смог думать. С четырнадцати лет я не жил, а существовал. Ты не только заставила меня верить, что я тебя люблю, ты подавляла мою волю, лишила меня свободы, так что я уже перестал понимать, кто я на самом деле. Ты хоть понимаешь, что наделала?

– Ты хочешь, чтобы я сказала, что сожалею и готова искупить свою вину, – по-прежнему равнодушным, мертвым голосом ответила Грейс. – Но я не стану этого говорить – это уже неважно. Я сделаю то, что ты мне прикажешь, пойду к Безмолвным Братьям, куда хочешь. Я пришла сюда просить тебя о помощи, потому что я не могу больше подчиняться матери и выполнять ее волю.

– И все же, появившись у меня на пороге, ты прикинулась, что любишь меня, и думала, что я еще нахожусь под действием чар, – с ненавистью бросил Джеймс. – Ты не просила меня о помощи – ты ждала, что я выполню твой приказ, как раб. Почему я должен тебе верить?

Грейс прижала ладонь ко лбу, как будто у нее разболелась голова.

– Мать обходилась со мной жестоко, но я терпела это, потому что мне казалось, что она любит Джесса, что вся ее жизнь посвящена единственной цели: вернуть его. Но сегодня я поняла, что она никого не любит. Ее мысли заняты исключительно местью Сумеречным охотникам за какие-то воображаемые обиды. Она позволила Велиалу вселиться в тело ее сына, сделать из него убийцу… Я отказалась участвовать в ее интригах и порвала с ней.

Джеймс коротко усмехнулся.

– Итак, Анна была права, ты втянула Люси в эту историю с Джессом. Тебе было мало меня, ты заманила в свои сети мою сестру.

– Ты не прав насчет Люси…

– Нет, – прорычал Джеймс. – Довольно. Не хочу больше слышать от тебя ни единого слова. Ты пришла сюда сегодня, думая, что я по-прежнему твой слуга, что я спрячу тебя от матери, я, глупец, который тебя обожает. Ты не собиралась говорить мне правду…