— Получили то, что заслужили! — отрезала она. — Мы вам очень многое дали, причем ничего не получив взамен. Да, корпорация развернула производство накопителей, и скоро у нас будет много денег, но мы их собрались тратить на возрождение и заселение Марса. А все, что получается заработать на Родере, тоже тратится или на Марс или на оздоровление народа. Я вообще не понимаю, зачем человеку много денег. Ему нужна комфортная и приятная жизнь, а не миллиарды на счетах, которые с неба не падают, и которые он в принципе не может заработать честно.

— Ну почему же не может? — возразил Дмитрий Олегович. — Если большой капитал…

— Эти капиталы добываются многими поколениями хозяев или грабежом! — сказала Вера. — У нас было второе. А я имела в виду возможность заработать с нуля. Откуда у нас могли взяться капиталы в советское время? Говорили о теневой экономике, но по нынешним понятиям это ерунда. Не хотите нас слушать? Мы, конечно, не хлопнем дверью и не уйдем, хотя имеем такую возможность, но выводы сделаем. Боюсь, что они вам не понравятся.

— Не получилась у меня сегодня поездка, — признал Рогожин. — Вашу позицию я донесу до, как вы выразились, правящей верхушки. С вами считаются, и никто не собирается бить по голове или по другим частям тела, хотя бы из‑за вашей полезности. Вам благодарны за сотрудничество и надеются на его продолжение. Мы многое делаем для того, чтобы навести порядок, но это очень нелегко в такой стране, как наша. Наш президент…

— Не нужно перед нами оправдываться, — перебил его Олег. — Просто передайте запись разговора. Мы готовы делиться техникой, но пока будем давать ее только на время. И никакого омоложения никому не будет, мы вообще уберем свой прибор с Земли. Зря Вера о нем сказала.

Рогожин уехал, и они остались вдвоем.

— Ну что ты такая грустная? — сказал муж. — Выше нос, мы с тобой в этом мире самые крутые! Я же тебе говорил, что так будет, относись к этому проще.

— Я не из‑за Рогожина грустная, — ответила Вера, — он только добавил. Раньше у нас не было больших возможностей и крутизны, но мы жили друг для друга и ни от кого не зависели. И я не ломала свою голову о смысле жизни или путях развития цивилизаций…

— Тебе ее и сейчас незачем ломать, — засмеялся Олег. — Давно известно, что смысл жизни в ней самой, а цивилизации найдут свой путь и без твоих раздумий. Глупо искать ответы на вопросы, которые возникнут через сотни лет. И полной независимости не бывает.

— Смотря от кого зависеть, — возразила она. — Сейчас на тех людей, которые держат власть в России, будут давить все. Никто не любит тех, кто сильно выделяется, тем более если это русские. И не нужно мне приводить в пример американцев. Они изначально были сильнее всех, потому что почти не пострадали в войне, да и мир подгребали под себя постепенно. К тому же для Запада они свои. А тут второстепенное государство, да еще такого непредсказуемого народа, как русские, пытается всех выстроить. К англо–саксонскому доминированию привыкли, захотят ли привыкать к русскому? Я бы не боялась, если бы у нас было благополучное государство с нормальной экономикой и сильной властью, но ничего этого нет. Ты спокоен, а у меня дурное предчувствие. Знаешь что? Нужно поменять нашу охрану. Возьмем наемников, обработаем «Удавкой» и вооружим нормальным оружием. Я поговорю об этом с командором. Если другу Родера дали боевую станцию, дадут и ручное оружие. А нам с тобой нужно повсюду носить «Слухач». Я бы хотела знать не только то, что сказал Рогожин, но и то, что он подумал.