— А меня Руди.

— Отлично, Руди. Подстреленное ухо это Баландеш, молчаливый — Маккензи, а злая морда, который хотел твою «девятку» зажать, это Сирс.

— Да не нужна мне его «девятка», тем более такая ржавая.

— Ну да, знаем мы тебя, — возразил Баландеш и засмеялся вместе с Парагоном и Маккензи.

— А теперь выпьем за знакомство, — поднял стакан Парагон и все охотно к нему присоединились.

Едва Веллингтон поставил стакан, появилась Лаура и, прижавшись к нему теплым бедром, поставила перед гостем тарелку с соленьями и мясом.

— Ах, как она тебя обхаживает! — заметил Парагон, закусывая.

— Да я уже старый, — улыбнулся Веллингтон.

— Нет, не старый, — возразила Лаура.

— Почему ты знаешь? — спросил Парагон.

— Я чувствую, — сказала Лаура, кладя руку Веллингтону на плечо.

— Ну давай, иди, не мешай нам.

Лаура вздохнула и ушла, а Баландеш посмотрел ей вслед и сказал:

— Ты, Руди, для нее вроде последнего шанса.

И компания снова засмеялась.

— Хорошие вы ребята, — заметил Веллингтон. — А вот пили вы хоть раз настоящий коньяк?

— А чем тебе этот не настоящий? — щелкнул Сирс по бутылке с подкрашенной жидкостью.

— Это, парень, только видимость, потому и стоит гроши.

— Это не гроши! — возразил Парагон. — Пятьдесят бали это не гроши!

— Пятьдесят бали для коньяка — гроши, — возразил Веллингтон. — Лаура, поди-ка сюда!