Удовлетворив таким образом хотя бы на словах жажду мести, сокамерник повернулся к Нобу.

– Ну, здоров будь, женишок. Меня Харуки звать, но друзья Харей кличут.

Юноша гневно фыркнул и отвернулся. Чтоб он, самурай из славного рода Такухати, стал водить дружбу со всяким преступным отродьем? Да за кого эта харя его принимает?

К тому же его задело обращение «женишок». Так на воровском сленге называли клиентов, посещающих публичные дома, и это неприятно напомнило о загадке, над которой Нобу напряженно думал все полторы недели, пытаясь понять, как он оказался в яме и что случилось с Уме.

Сокамерника такая демонстративная нелюбезность не смутила. Он устроился на утоптанной земле поудобнее и принялся рассуждать:

– Это все свадьба принцессы. Наш брат лихой уже и лодку оснастил – ждем гостей. Хорошее время, шумное. саке рекой льется, народ гуляет, за кошельками не глядит. И тут втемяшилось господину начальничку, чтоб его, почистить столицу! Пихает по пять человек в яму, сволочь! Судьи умаялись, стража умаялась. И чего ему на месте не сиделось?

Нобу презрительно улыбнулся. Жалобы воришки перед лицом собственной беспросветной судьбы показались ему нелепыми и смешными.

– Ну что за паскудство, а? Я-то надеялся заработать, – продолжал сетовать преступник. – А вместо того отправлюсь на север, рубить камень. И ведь на смешном взяли! Всего-то тридцать серебряных момме в том кошельке было. Я скажу тебе по секрету, – тут он доверительно понизил голос, – это все та шлюха! Она меня сдала!

От неожиданности юноша поперхнулся.

– К-какая шлюха? – спросил он вопреки собственному решению не вступать в разговор с сокамерником.

– Да девка из домика мамаши Саки. Она, точно она на меня стражу навела. И ведь знал я, что нельзя распускать язык перед шлюхами. А все равно – выпил и давай хвастать! Раньше-то, глядишь, и обошлось бы. А вот с облавой не обошлось. – Он пригорюнился. – Все девки из «квартала ив и цветов» стучат властям, так и знай, парень.

– Не все! – излишне горячо возразил Нобу, вспомнив свою Уме.

Мужчина хохотнул:

– Да все, я тебе говорю! Им за это налоговые послабления от сёгуна и защита. Поэтому умный держит при шлюхе язык на привязи. А таких дураков, как я, учить и учить. – Он горестно обхватил себя руками за голову. Помолчал, а потом спросил: – Тебя как зовут-то, парень?

– Нобу, – отозвался юноша. И вдруг понял, что рад появлению сокамерника. Хоть прожженная шкура и ворюга, а все живая душа рядом.

– А я – Харя. Ну, я уже говорил. А тебя за что замели? Прирезал кого?

Нобу даже улыбнулся наивности этого вопроса. Простолюдины, что с них взять. Но вдаваться в свои печальные обстоятельства не стал, гордо промолчал.