– Она говорит, что ей нужен кто-то другой, – призналась Сью, не глядя ему в глаза.

Лицо Рича посуровело.

– Мне все равно, что она говорит. Я буду участвовать. Возможно, я не какой-нибудь крутой «Джо Мачо» [19], но я могу позаботиться о себе.

– Дело не в этом, – сказала Сью. – Важно другое. Но я еще поговорю с бабушкой.

– Поговорите с ней. Но я в группе. Скажите ей, что я буду в ней.

– Я попытаюсь, – ответила Сью.

После работы, когда Рич с Анной вернулись домой, там не горел свет. Рич помнил, как Кори предупредила его о том, что придет поздно, но вид темного дома встревожил его, хотя он и притворился ради Анны, будто все отлично; и, как только он включил свет и телевизор, пошел в спальню и набрал номер кабинета Уиллера.

Рич подождал десять длинных гудков и только потом повесил трубку. Он вернулся в гостиную, собираясь предложить Анне доехать до «Тако Белл», купить там какой-нибудь еды, а на обратном пути проехать мимо церкви, когда вошла Кори, усталая, сердитая, но, очевидно, пребывающая в добром здравии. Он был рад, но ничего не сказал – просто сидел на диване, притворяясь, будто смотрит новости. Кори приготовила на ужин цыпленка с каджунской приправой. Это была все та же старая игра: он не говорил с ней, она не говорила с ним, но оба они без конца говорили с Анной.

Все отправились спать рано.

Рич проснулся, почувствовав, как маленькая рука теребит его за плечо.

– Папочка?

Он открыл один глаз и увидел Анну, стоявшую в темноте рядом с их кроватью.

– Что случилось, милая?

– Там, за моим окном, мужчина.

Рич сразу проснулся и сбросил с себя одеяло.

– Мужчина?

Он вскочил с кровати и достал из-под нее бейсбольную биту.

– Да. И он смеется надо мной.

Рич почувствовал, как похолодел.

Нет, Господи Иисусе, нет.