– Нет, – ответила старушка. – Он мог им стать. Он уже близок к этому. Он под сильным влиянием.

– Но разве капху гирнгси не пытается превратить его в свое подобие?

– Капху гирнгси тщеславен. Он хочет, чтобы люди знали о его делах. Вот почему он оставил пастора в живых: чтобы тот рассказывал о нем.

– И это его ошибка.

Бабушка взялась за зеркало и попыталась его поднять, но оно было слишком большим и тяжелым. Сью заметила, что пытается сделать старушка, и подняла другую сторону зеркала. Рич помог ей, и втроем они сумели поднять бахт гва на уровень лица.

– Двигайте его медленно, – сказала бабушка, и Сью перевела.

Она повернулась слегка налево, и Рич сделал то же самое. Поверхность зеркала смещалась, отражая разные места затемненной комнаты. Внезапно в дальнем ее конце последовала вспышка света, почти взрыв, и крик боли, такой громкий, что в ушах у Сью зазвенело.

– Не останавливайтесь! – кричала бабушка. – Вы поймали его! Он себя увидел.

– Что происходит? – спросил Бьюфорд. Его голос был высоким, слишком высоким – он был близок к панике.

Сью не ответила, но продолжала медленно поворачиваться, перемещая бахт гва.

Еще один взрыв. В яркой вспышке света – такое впечатление, будто у боковой стены взорвался бочонок пороха, – она увидела крутящуюся красную и до боли знакомую форму, но это был не капху гирнгси, а что-то другое, нечто, что она видела раньше и почти узнала.

Голос создания послышался из сумрака.

– Клэн. – Он вызывал ужас, но это не был неприятный голос: он был сильным, властным и, без сомнения, харизматичным.

Сью всматривалась в темноту. На фоне страха, гнева и ужаса она почувствовала слабое волнение в своей крови, желание сбросить свое нефритовое ожерелье и присоединиться к Уиллеру на троне капху гирнгси. Несмотря на все ужасы, что-то в голосе создания вызывало у нее отклик. Ей хотелось узнать, чувствуют ли это и другие.