Принц и полковник тут же убедительно попросили его объяснить, что все это значит.

– Сумеете ли вы вдвоем наскрести восемьдесят фунтов? – поинтересовался он.

Джеральдин для вида заглянул в бумажник и ответил утвердительно.

– Счастливцы! – вскричал молодой человек. – Сорок фунтов – это вступительный взнос, дающий право стать членом Клуба самоубийц.

– Клуб самоубийц? – повторил принц. – Это что еще за штука?

– Сейчас расскажу, – продолжал молодой человек. – Наш век – век комфорта и удобств, и речь идет о последнем достижении в этой области. В наши дни для удобства передвижения мы пользуемся железной дорогой. Но та же железная дорога разлучает нас с приятелями, и для общения с ними мы прибегаем к телеграфу, который мгновенно сокращает огромные расстояния. Даже в отелях завели лифты, чтобы избавить нас от беготни по лестницам. Жизнь, как вы знаете, всего лишь подмостки, на которых каждый может ломать свою комедию, пока ему не наскучит. Ну а для полноты комфорта до сих пор недоставало только одного удобства: пристойного и удобного способа покинуть эти подмостки. Дверь этого черного хода к полной свободе, иначе говоря – к смерти, нам, друзья мои, и отпирает Клуб самоубийц. Не думайте, что мы с вами одиноки или представляем собой какое-то редкостное исключение. Множество людей, утомленных ежедневным спектаклем, в котором им приходится участвовать на протяжении многих лет, удерживают от побега со сцены различные причины. Иных удерживает мысль о близких, которых наверняка ошеломит подобный конец, другие по слабости духа боятся самого вида смерти. Я тоже принадлежу к этим людям, ибо не могу попросту приставить ствол пистолета к виску и спустить курок. Нечто более могущественное, чем моя воля, препятствует мне, и хоть я проклинаю жизнь, мне не хватает решимости покончить с собой. Вот для таких, как я, а также для всех прочих, желающих вырваться из плена житейских обстоятельств, и существует Клуб самоубийц. Как он создавался, кто его основатель, есть ли у него устав, своя история и филиалы в других странах, я не знаю. А если бы и знал, то не имел бы права об этом говорить. Могу поспособствовать вам лишь в одном: если жизнь действительно вам опостылела, я сегодня же вечером представлю вас собранию членов клуба, и если не нынче ночью, то уже на этой неделе вы будете без всяких хлопот избавлены от бремени жизни. Сейчас, – он взглянул на часы, – одиннадцать; через полчаса нам надо будет выйти. У вас есть тридцать минут, чтобы обдумать мое предложение. Это дело куда серьезнее сливочных пирожных, – с улыбкой добавил он, – и на вкус куда острее.