Отчасти из деликатности – признаю, довольно запоздалой, – а больше из желания напугать его я решил сейчас же обнаружить свое присутствие. Я вскочил на ноги и сделал шаг вперед.

– Норсмор! – окликнул я его.

Никогда в жизни я не был так изумлен. Он, не вымолвив ни слова, бросился на меня, в руке у него что-то блеснуло, и он ударил меня в грудь кинжалом. В то же мгновение я сбил его с ног. То ли вследствие быстроты наших встречных движений, то ли из-за его неловкости, но кинжал только слегка задел мое плечо, а удар рукоятью и кулаком пришелся по моим губам.

Я отскочил, но недалеко. Много раз думал я, что песчаные дюны чрезвычайно удобны как для нападения, так и для отступления. В десяти шагах от места нашей схватки возвышался холм, покрытый травой. Фонарь тем временем упал и потух, а Норсмор, к немалому моему удивлению, помчался к павильону, и я слышал, как он запирает за собой дверь на железный засов.

Он меня не преследовал, наоборот – убежал. Норсмор, этот непримиримый и неустрашимый человек, оставил поле боя за противником! Я едва верил глазам.

Тем не менее при таких странных и в высшей степени таинственных обстоятельствах поверить можно было чему угодно. Зачем и для кого тайно готовили помещение? Почему Норсмор и его гости высадились глубокой ночью, в бурю, не дождавшись полного прилива? Почему он хотел убить меня? Неужели, думал я, он не узнал моего голоса? И главное, зачем ему было держать наготове кинжал? Кинжал, или даже просто нож, были далеко не современным оружием, и, вообще говоря, в наши дни джентльмен, высадившийся со своей яхты на берег собственного поместья, пусть даже ночью и при загадочных обстоятельствах, все же не вооружается таким образом, словно ожидает нападения.

Чем больше я раздумывал, тем больше терялся в догадках. Я начал пересчитывать по пальцам все подмеченные мною странности: приготовленный для гостей павильон, гости, причалившие к берегу, рискуя жизнью и при явной угрозе для самой яхты; нескрываемый смертельный страх гостей или, по крайней мере, одного из них, Норсмор, при первом же слове бросающийся на близкого знакомого с оружием. И наконец то, что было самым невообразимым: Норсмор, который бежит от человека, которого только что хотел убить, и запирается от него на засов, хотя его никто не преследует. Я насчитал шесть причин для удивления, и все они сплетались воедино, но я не решался поверить самому себе.

Стоя на прежнем месте и предаваясь размышлениям, я вскоре начал чувствовать боль от полученного мною удара; обойдя дюны, я по знакомой мне тропинке добрался до леса. В это время старая служанка снова прошла в нескольких шагах от меня, возвращаясь с фонарем из павильона в господский дом. Это была седьмая подозрительная деталь в этом деле. Выходит, Норсмор и его гости собирались сами стряпать, подавать и убирать за собой, а старая служанка будет по-прежнему жить в большом пустом доме посреди парка. Если Норсмор смирился с такими неудобствами, значит, действительно были серьезные причины для подобной таинственности.