Раздумывая таким образом, я вернулся в свое убежище. Для большей безопасности я разбросал и затоптал костер и зажег фонарь, чтобы осмотреть рану на плече. Рана была пустячная, хотя кровь текла довольно обильно, и я перевязал ее, как смог, предварительно промыв ключевой водой. Когда я еще возился с перевязкой, в душе я уже объявил войну Норсмору и его таинственности. По природе я человек не злой, и мною руководило скорее любопытство, чем злоба. Но война была объявлена, и в качестве военных приготовлений я достал из кибитки свой револьвер и, вынув патроны, тщательно вычистил и снова зарядил оружие.

После этого я занялся своей лошадью. Она могла отвязаться и ускакать или заржать не вовремя и таким образом выдать мое присутствие в приморском лесу. Я решил избавиться от нее, и еще задолго до рассвета повел ее по отмелям, чтобы оставить у кого-нибудь в рыбацкой деревне.

Глава 3 О том, как я познакомился со своей женой

Глава 3

О том, как я познакомился со своей женой

Два дня я блуждал вокруг павильона, скрываясь за дюнами. Бугры и глубокие рытвины служили мне отличным прикрытием в этом не совсем джентльменском занятии. Но, несмотря на все усилия, я очень мало узнал о Норсморе и его гостях.

Под прикрытием ночи старуха доставила партию свежей провизии. Норсмор и молодая леди, иногда вместе, но чаще порознь, прогуливались по часу, иногда по два по берегу вдоль линии зыбучих песков. Ясно, что такое место для прогулок выбрано из предосторожности, так как открыто оно только со стороны моря. Для меня же это было чрезвычайно удобно: к отмели вплотную примыкала самая высокая и сильно изрезанная дюна, и, лежа плашмя в одной из ее впадин, я мог наблюдать за прогулками Норсмора и юной особы.

Высокий человек словно исчез. Он не только не переступал порога, но никогда не показывался даже в окнах. По крайней мере, я ни разу не видел его. Может, так вышло потому, что я не решался показываться днем вблизи от дома, так как из верхнего этажа были видны все подступы. А ночью, когда я подходил ближе, все окна нижнего этажа были забаррикадированы, как при осаде. Иногда мне казалось, что высокий мужчина не встает с постели, так как у него была походка слабого и больного человека, иногда же я думал, что он, может быть, уже уехал, и в павильоне живут только Норсмор с молодой леди. Эта мысль уже и тогда пришлась мне не по душе.

Были ли они мужем и женой – я не знал, но имел основания в этом сомневаться. Хоть я ни слова не мог слышать из их разговоров, не мог даже видеть выражений их лиц, но в обращении этих двоих друг с другом было что-то натянутое, церемонное, указывающее не только на отчуждение, но даже на враждебность. Гуляя с Норсмором, девушка шла быстрее обычного, а я знал, что нежные отношения скорее замедляют, чем ускоряют походку гуляющих. Она старалась идти шага на два впереди и, кроме того, держала раскрытый зонтик в виде преграды между ним и ею. Норсмор старался подойти поближе, вследствие чего она отклонялась, и они пересекали берег по диагонали, рискуя угодить в зыбун. Но, дойдя до опасного места, девушка вдруг меняла направление, и Норсмор оказывался между нею и морем. Я пристально следил за этими маневрами, посмеиваясь в душе.