Я последовал их примеру и, взобравшись на крышу, попробовал ставни обеих комнат. Ставни оказались целыми, но это меня не удовлетворило, я стал с силою тянуть, и одна половинка внезапно распахнулась и оцарапала мне руку. Я помню, что приложил запястье ко рту и с полминуты зализывал ранку, как собака, машинально поглядывая на дюны и на море. И вдруг я заметил в нескольких милях к северо-востоку большую яхту. Тут я отворил окно и влез в дом.

Пройдя по дому, я был до крайности изумлен. Беспорядка не было и следа, наоборот – комнаты были чисты и прибраны. В каминах лежали дрова, и их оставалось только разжечь; три спальни были убраны с роскошью, которой обычно чуждался Норсмор, вода для умывания налита в кувшины, постели заправлены. В столовой был накрыт стол на три персоны, и на буфете стояло множество холодных закусок: мясо, дичь и овощи. Ясно было, что здесь ждали гостей. Но какие гости, если Норсмор ненавидел всякое общество? И кроме того, зачем понадобилось готовить дом к этому приему тайно, под покровом ночи? И почему ставни были закрыты и двери заперты?

Я уничтожил все следы своего посещения и выбрался из дома отрезвленный и сильно встревоженный.

Яхта продолжала стоять на том же месте, и у меня мелькнуло в голове, что это мог быть «Рыжий граф», на котором прибыл хозяин с гостями. Однако нос корабля был обращен в открытое море.

Глава 2 О ночной высадке с яхты

Глава 2

О ночной высадке с яхты

Я вернулся в свое укрытие, чтобы приготовить обед, в котором сильно нуждался, и задать корма лошади, о которой не позаботился утром. Время от времени я выходил к опушке леса; но в павильоне никаких перемен не произошло, и на дюнах целый день никого не было видно. Вокруг не было ни души, и виднелась только яхта, дрейфовавшая без видимой цели. Но с наступлением сумерек она решительно двинулась к берегу, и я решил, что Норсмор и его друзья находятся на борту и ночью, вероятно, высадятся на берег. Это не только соответствовало таинственности приготовлений, но вызывалось и тем обстоятельством, что лишь к одиннадцати часам прилив мог достаточно покрыть Грэденские мели и другие опасные места, которые ограждали берег от вторжения с моря. Целый день ветер дул едва-едва, и море вследствие этого было довольно спокойным; но после заката непогода снова разыгралась. Было темно хоть глаз выколи. Ветер дул резкими порывами, временами налетал дождь, и приливные волны становились все сердитее. Я находился на своем наблюдательном пункте в кустарнике, когда на яхте вспыхнул фонарь, и я увидел, что она теперь значительно ближе к берегу, чем тогда, когда я видел ее в последний раз. Я решил, что это был сигнал, поданный Норсмором людям, дожидавшимся его на берегу. Поднявшись на дюну, я стал вглядываться, нет ли какого-нибудь ответа на этот сигнал.