Факел тут же вспыхнул, и в его мятущемся свете обрисовались и остальные фигуры.

Ройбен отчетливо обонял горящую смолу, но не мог понять, какую именно.

Они гуськом направились в лес. Впереди шел Маргон с факелом. Похоже, барабанщики, хотя и находились вдалеке, знали об их приближении. В непрерывную призывную дробь малых барабанов вплелись басовитые вздохи больших, а затем над всем этим взмыли трубы. И тут же к этим инструментам присоединился высокий, гнусавый и чуть ли не устрашающий звук – вероятно, ирландской волынки.

А вокруг все хрустело, шуршало, чавкало и непрерывно перемещалось. Они углублялись в лес, переступая через камни и валежник, и Ройбен то и дело слышал негромкий, сдержанный смех. По сторонам извилистой тропинки он видел появлявшиеся и исчезавшие бледные пятна, лица Лесных джентри, и вдруг, в такт громовым раскатам, долетавшим издалека, раздалась чуть слышная мрачная музыка: жалобные ноты деревянных дудок, стук и звон тамбуринов и какое-то беспрерывное жужжание.

По его плечам и спине пробежал холодок – но холодок приятный. Ощущение собственной наготы под мантией обрело некий эротический оттенок.

Они шли все дальше и дальше. Ройбен начал ощущать во всем теле легкую щекотку, говорившую о начале превращения. Но тут Феликс поймал его за руку.

– Подожди, – негромко сказал он, подстроившись в ногу с Ройбеном, и тут же, когда тот споткнулся и чуть не упал, ловко поддержал его.

Барабаны звучали все громче. Самые большие замедлили свой бой до мерного, жуткого погребального ритма; завывания волынок сделались гипнотическими. Ветки секвой высоко над головами скрипели под тяжестью перемещавшихся по кронам Лесных джентри. Из кустов то и дело доносились резкие звуки разрываемых лоз или распрямляющихся веток, с силой хлещущих по соседним.

Впереди сквозь туман и густое переплетение веток и вьющихся лоз призывно манило могучее алое зарево.

По пути они то и дело сворачивали. Ройбен уже не мог понять, в каком же направлении они идут. Было ясно только то, что они подходят все ближе и ближе к костру.

Шедшие впереди фигуры в остроконечных капюшонах, перед которыми плыл далеко впереди одинокий мерцающий факел, казались ему незнакомыми, и реальным, похоже, внезапно оказался один Феликс, Феликс, шедший за ним следом, а его сердце вдруг устремилось к Стюарту. Страшно ли Стюарту? И страшно ли ему самому?

Нет. Невзирая на то что барабаны били все громче и невидимые музыканты вокруг отвечали им и вплетали в их поступь негромкие, но устрашающие ноты, он не испытывал страха. Под кожей снова защекотало, он чувствовал, как волосы на голове пытаются покинуть свое место, как волчья шерсть рвется наружу из-под человеческой кожи. Интересно, на барабаны, что ли, отзывается скрытый в его теле волк? Имеют ли барабаны какую-то тайную власть над зверем, власть, о которой он не имел никакого представления? Он деликатно, но строго боролся с трансформацией, отлично понимая, что вскоре она все же возьмет над ним верх.