Я показываю ей маленькую «морковку», потом бросаю в гостиную. Из вредности, конечно, я знаю, она не собиралась пугать меня до смерти, но ведь напугала. А кроме того, старой толстухе подвигаться не во вред. Она бежит за угощением. Я задерживаюсь на кухне лишь потому, что хочу включить кофеварку, а потом возвращаюсь в спальню, на этот раз плотно закрываю за собой дверь.

Эллен спит, и ранний подъем обладает определенным преимуществом: нет нужды в будильнике. Я его выключаю. Пусть поспит чуть дольше. У нее бронхиальная инфекция. Какое-то время я очень боялся за Эллен, но теперь она пошла на поправку.

Я иду в ванную и официально открываю день чисткой зубов (я где-то прочитал, что утром ротовая полость обеззаражена как никогда, но от привычки, приобретенной в детстве, никуда не денешься). Включаю душ – струя сильная и горячая, – встаю под воду.

В душе мне лучше всего думается, и в это утро я думаю о своем сне. Мне он снился пять ночей подряд (но чего считать-то). Ничего действительно ужасного в нем не происходит, и в каком-то смысле это самое худшее, потому что, пребывая в этом сне, я знаю (и знаю абсолютно точно): что-то ужасное обязательно произойдет. Если я это допущу.

Я в самолете, салон бизнес-класса. Сижу у прохода, как мне нравится, потому что не приходится протискиваться мимо кого-то, если надо пойти в туалет. Столик опущен. На нем пакетик с солеными орешками и стакан с напитком оранжевого цвета, выглядит как коктейль «Восход солнца» с водкой, который в реальной жизни я никогда не заказывал. Полет проходит спокойно. Если облака и есть, мы летим над ними. Салон наполнен солнечным светом. Кто-то сидит в кресле у окна, и я знаю: если посмотрю на него (или на нее, или на оно), увижу нечто такое, что превратит мой дурной сон в кошмар. Если посмотрю в лицо моего соседа, могу даже лишиться рассудка. Он треснет, как яйцо, и из него выльется вся таящаяся внутри тьма.

Я быстро смываю мыльную пену с волос, выхожу из душа, вытираюсь. Моя одежда аккуратно сложена на стуле в спальне. Я беру ее и туфли и уношу на кухню, уже благоухающую ароматом кофе. Приятно. Леди свернулась у плиты, укоризненно смотрит на меня.

– Нечего на меня обижаться, – говорю я ей и киваю в сторону закрытой двери в спальню. – Правила ты знаешь.

Она опускает морду на пол между лап.

Дожидаясь кофе, я беру клюквенный сок. Есть и апельсиновый, который я обычно пью по утрам, но сегодня не хочется. Наверное, очень похож на коктейль из сна. Кофе я пью в гостиной, в компании Си-эн-эн без звука, просто читаю бегущую строку под картинкой, и, если на то пошло, ничего другого и не нужно. Потом выключаю телевизор и съедаю тарелку хлопьев из отрубей. Без четверти восемь. Принимаю решение: если на прогулке с Леди погода будет хорошая, я обойдусь без такси и на работу пойду пешком.