Ладно, перехожу к прошлому вечеру. Четвертому июля две тысячи пятнадцатого года. Такого никогда не случалось на озере Абенаки – и, надеюсь, больше никогда не случится. Мы знали, что лето выдалось чертовски засушливым, разумеется, знали, но никаких мыслей по этому поводу у нас не было. Да и с чего? Мы ведь запускали фейерверки над водой, верно? Что могло быть безопаснее?
Все Массимо собрались и развлекались в свое удовольствие: под громкую музыку играли в свои игры, что-то готовили на пяти грилях, плавали около своего пляжа, ныряли с плота. На обоих берегах собрался народ. Я даже видел людей на болотистых оконечностях озера с севера и юга. Они пришли, чтобы поглядеть на гонку вооружений Четвертого июля. «Итальяшки» против «Янки».
Сгустились сумерки, и наконец в небе появилась первая звезда, после чего на ближнем к нам конце причала Массимо вспыхнули электрические факелы, словно две фары. В их свет вышел Пол Массимо, сопровождаемый двумя взрослыми сыновьями, и оделись они так, словно собрались на танцы в модный загородный клуб! Отец – во фраке, сыновья – в белых смокингах с красными цветками в петлицах, а у Бена Аффликта низко на бедре висела труба, точно револьвер.
Я огляделся и увидел, что народу еще прибавилось. На нашем берегу собралось не меньше тысячи. Они пришли в ожидании шоу, и эти Массимо оделись так, будто собирались это шоу им представить. Мама же сидела в обычном домашнем платье, а я – в старых джинсах и футболке с надписью «ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ В ТО МЕСТО, ОТКУДА ВОНЯЕТ, И ВСТРЕТИМСЯ В МИЛЛИНОКЕТЕ».
«Нет коробок, Олден, – заметила мама. – С чего бы?»
Я покачал головой, потому что не знал. Наш единственный фейерверк уже лежал на краю причала, прикрытый старым стеганым одеялом. Мы принесли его с самого утра.
Массимо протянул руку, как всегда вежливый, предлагая нам начать. Я покачал головой и тоже протянул руку, как бы отвечая: нет, на этот раз только после вас, монсье. Он пожал плечами и крутанул рукой в воздухе, как иной раз делает бейсбольный судья, фиксируя хоумран. А четырьмя секундами позже ночь наполнилась снопами искр, и над озером начали взрываться фейерверки: вспыхивали звезды, распускались цветы, били фонтаны, всего не перечислишь.
Мама ахнула.
«Грязная свинья! Он нанял команду пиротехников!
И да, именно это он и сделал. Потратил десять или пятнадцать тысяч баксов на двадцатиминутное небесное шоу, с «Двойным экскалибуром» и «Волчьей стаей» ближе к концу. Толпа бесновалась, все орали, визжали, жали на клаксоны. Бен Аффликт с такой силой дул в трубу, что оставалось только удивляться, как обошлось без кровоизлияния в мозг, но расслышать его было нельзя из-за грохота в небе, раскрашенном во все цвета радуги. Ну и светло было как днем. Клубы дыма поднимались над пусковыми установками, которые команда пиротехников разместила вдоль дальнего берега, но до нас ничего не долетало. Потому что ветер дул в сторону «Двенадцати сосен». Вы можете сказать, что мне следовало обратить на это внимание, но я не обратил. И мама не обратила. И остальные тоже. Мы были слишком потрясены. Видите ли, Массимо подавал нам четкий сигнал: «Все кончено. О следующем годе даже не задумывайтесь, голозадые янки».