Пена чертила на воде древнееврейские знаки. Джулия, довольная, как тюлень на лежбище, жмурилась от белого средиземноморского солнца. Просыпаешься, и все твои друзья рядом, как в конце «Волшебника из страны Оз» — это ли не счастье. Пугало лишь то, что после короткой яви она скоро опять погрузится в сон. Наркоз вот-вот начнет действовать, и неизвестно, проснется ли она снова.

Ночью в отеле, когда все остальные спали, она неожиданно для себя вышла из комнаты и постучалась к Царапу. Он открыл, она поцеловала его, и они переспали. Ей очень хотелось еще разок ощутить себя человеком, вместилищем бурных страстей. Пусть шлюховатым, но человеком.

Раньше она спала с парнями, потому что думала, что так надо — как с Джеймсом, — или потому что хотела что-то от них получить — как с Джаредом, Уорреном и мало ли с кем еще. Сейчас она впервые сделала это, потому что сама хотела. Это было здорово, просто фантастика. Как и должно быть.

Ей этого хотелось, а вот Царапу, похоже, не очень. Не будем делать поспешных выводов, подумала она, увидев его в тот первый день в Мюре: скажем просто, что все возможно. Ей всегда нравились красавчики вроде Джеймса, и Царап укладывался в эти параметры, но когда она с замиранием смотрела в его серые глаза, призывный огонь там отчего-то не загорался.

А ведь было же между ними что-то. В онлайне она всегда это чувствовала, но при личной встрече Царап ушел глубоко под лед. Его броню даже хакер масштаба Джулии не мог расколоть.

Она рассказывала ему об этом теперь, в постели, под треск цикад, несколько приглушенный ставнями. Он долго молчал, а потом сказал:

— Да, я знаю. Прости.

И все? Ну ладно, хоть как-то откликнулся.

— Ничего, не важно. — Это и вправду перестало быть важным. Они лежали, смотрели в потолок, слушали цикад. Джулия с удовольствием ощущала свое округлившееся тело — оно и разум в кои веки жили в полном согласии. — Хотя скажи так, для сведения: зачем тебе столько силы? Чтобы не бояться показывать свои остальные стороны?

— Может быть. — Он скривился, что ему очень шло. Джулия обвела пальцем выразительную складку у рта. — Не знаю.

— Не знаешь или не хочешь сказать?

Молчание. Синий экран. Она расколола его защиту. У всех мужчин коды противоречивые, плохо оптимизированные.

— Какие, по-твоему, у нас шансы на успех? — спросила она, взбивая тощую гостиничную подушку. — В процентах?

— Мне кажется, шансы хорошие. — Царап, вернувшись на безопасную почву, вновь стал собой. — Процентов семьдесят, я бы сказал, а ты?

— Больше похоже на фифти-фифти. Что будешь делать, если проект не сработает?