— Нормально, — односложно ответил Иван.

— Тяжело, наверно, — сделала вывод соседка. — Ты прямо осунулся весь.

— Да не выспался просто, — соврал Иван. — Давно в поездах не ездил.

— Сейчас всем тяжело. Времена такие, — вздохнула женщина. — Хочешь, заходи, я тебе покушать сделаю. Устал, наверно.

Иван качнул головой:

— Спасибо большое. Да я бы сюда вот зашел… А кто здесь сейчас живет? — спро-сил он.

— Родичи Стацкевичей, вон там которые живут, у почты. Хорошие люди. Хочешь, я попрошу, чтобы тебя пустили?

— Хочу, — улыбнулся Иван. — Я бы сам спросил, да они меня не знают.

— Я понимаю. Подожди, — соседка просунула руку за калитку, отодвинула запор и вошла во двор. Иван облокотился на забор и смотрел на двор, усаженный белым наливом. Вспомнился толстый хряк, любивший бегать по двору и хрумкать опав-шие яблоки. Пока самого не схрумкали…

Соседка быстро вернулась и махнула рукой:

— Заходи!

Иван вошел во двор. У дома стояла пожилая женщина.

— Проходите, проходите, — она сделала жест, приглашая в дом. Соседка ушла, и Иван пожалел, что не спросил про Андрюшку. Что он, где он? Было бы здорово встретиться и узнать, кто и как живет. Андрей, Димка и малой Витек, теперь уже совсем не маленький…

Иван взошел на бетонное крыльцо и остановился на веранде, служившей заодно и кухней. Все как тогда, в детстве. И так же, как во сне. Иван помрачнел, вытер ноги и прошел в узенький коридорчик, выкрашенный облупившейся зеленой краской. Не перекрасили пока. Он прошел в комнаты и замер от удивительного, фантастического зрелища: он видел холодильник, телевизор и вещи новых хозяев, и одновременно то, что было раньше. Призраки старых вещей стояли перед глазами так явно, что Иван почувствовал, как наворачиваются слезы. Он удивился, не думая, что способен плакать от воспоминаний. Он думал, что разучился плакать.

Иван сжал зубы и потер щипавшие глаза. Но лежащий на дощатом полу длинный цветастый половик, связанный бабушкой, не исчез. Само собой, никуда не делась печь, у заслонки все так же лежали поленья. Иван повернулся, едва не столкнувшись с хозяйкой.

— Вы внук Евдокии Нестеровны? — спросила женщина. Она была старше Андрюш-киной мамы, но, конечно, моложе Ивановой бабушки. — Издалека приехали?

— Из Ленинграда.

— Ох, — сказала женщина. — Далеко. Чайку не хотите?

— Нет, спасибо. Мне пора.

— Молодец, не забыл бабушку, — пожилая женщина смотрела кротко и печально. — А многие и к живым-то не приезжают. Храни тебя Господь.