– Ты не испугаешь меня клятвами мертвецов, старуха. Я мертва – призрак, ступающий по земле. Я пересекла тени, пока ты и твои жрецы баловались с игрушечными надгробиями в своей Башне. Не говори о том, чего не знаешь.

Нежность вернулась во взгляд Яшны, как весна возвращается в гущу сосновых ветвей.

– Остановись, дочь моя. Не стоит хвалиться передо мною своим разложением – я тебе верю. Но у меня есть предложение, если хочешь, выслушай. В знак признания того, что Гифран изувечила твоё первое тело, я дам тебе единственный шанс заполучить папство по-настоящему.

Ранхильда азартно подалась вперёд, чуя победу.

– Ты желаешь править Грезящим городом и должна преуспеть во всём, что ему свойственно. Сыграй со мной партию в ло-шэнь. Если победишь, я отправлюсь в уединение, как ты и просила, а ты взойдёшь на Башню без малейших препятствий и битв. Никто не оспорит твою власть, ты будешь править так хорошо, как сможешь. Но, если проиграешь, – распустишь свою армию и примешь обеты в одной из наших Башен, войдёшь в неё как послушница и посвятишь себя Городу на весь остаток своих дней. В Миропомазанном граде так решаются споры. Если хочешь править нами, веди себя как мы. Покажи мне, что ты истинная Папесса и превосходишь нас во всём.

Ранхильда хотела рассмеяться, но из её розового рта не вырвалось ни звука. Её глаза блестели как снежинки на солнце.

– Ты шутишь! Одна игра против спора, который длится пятьсот лет?

– Если бы одна из моих предшественниц не причинила тебе вред, я убила бы тебя на месте.

Ранхильда надолго замолчала, изучая свою противницу. В Башне не было иных звуков, кроме дыхания, – все мы дышали быстро и неровно в ожидании последней битвы в новорожденной войне. Наконец Ранхильда вроде приняла решение и подалась вперёд; её мерцающие волосы скользнули по запястью Яшны. Она приложила ладонь к лицу старой женщины почти как сестра, успокаивающая другую сестру прикосновением; наклонила голову и прижала губы к сухому рту Яшны, крепко её поцеловала, передавая свою мерзкую магию через губы в тело древней Папессы.

Когда поцелуй завершился, Яшна не изменилась – быть может, лишь её улыбка сделалась чуть грустнее и печальнее, чем раньше.

– Нас обеих сотворили Мёртвые, дорогая. Давай не будем и пытаться одурманить друг друга дешевыми чарами. Нам это не к лицу. Сыграй в мою игру, как я сейчас сыграла в твою, или возвращайся к своему войску и убедись, есть ли у нас оружие пострашнее хвастливых Драги, чтобы не пустить язычницу в свой дом.

На мгновение мне показалось, что Ранхильда вот-вот заплачет. Даже не знаю, с чего я взял, что это высокомерное лицо может разрыдаться, но так вышло.