Гоблин стоял в дверях, перегораживая выход. В руке у него был нож Сеноя. Направив на Чета смертоносное лезвие, он сказал:
– Думаешь, я глупец, конеубийца? Думаешь, я не видел, как ты за мной шел? Да ты…
Тут у него за спиной раздался какой-то хлопок. Вспышка, взрыв, и небо над ними озарилось. Сит на секунду отвел взгляд, и Чет швырнул в него сундук, нож, кастет, попав ему шею и в лицо. Сит пошатнулся, и Чет довершил дело сильным пинком в живот. Гоблин полетел на землю.
Чет выкатился из тесной каюты, одновременно делая замах мечом, метя Ситу в шею. Сит парировал удар ангельским ножом, наискось срезав лезвие меча у самой рукояти и заставив Чета потерять равновесие. Блеснуло белое золото, и нож рассек Чету руку и – ниже – колено. Чет вскрикнул, попытался отпрыгнуть, но колено подогнулось, и он тяжело врезался в колесо.
В небе цвели фейерверки. Было слышно, как толпа охает и ахает. По чешуйчатой шкуре Сита скользили разноцветные отблески, и Чет разглядел у него на губах все ту же страшную пародию на улыбку.
Чет вцепился в колесо, стараясь не упасть. Другой рукой он направил на Сита обломок меча, надеясь удержать его на расстоянии.
Сит взглянул на остатки меча, фыркнул, а потом шагнул вперед. Отступать было некуда. Гоблин провел лезвием у Чета перед лицом, а потом быстрым движением располосовал ему щеку.
Чет стиснул зубы от боли.
–
– Твою мать! – вскрикнул Чет.
Глазки гоблина вспыхнули.
– Это…
Тут опять послышались хлопки, и что-то – много чего-то – просвистело мимо них. В воздух полетели щепки, ночь вдруг наполнилась криками.
Сит поморщился, когда доска рядом с ними взорвалась фонтаном щепок, и Чет бросился на него, сбил с ног и навалился сверху. Сит пырнул его под ребра ножом, и Чет почувствовал, как лезвие глубоко пронзило его грудь, и, прорвав кожу на спине, вышло наружу. Он вцепился Ситу в руку с ножом, не давая ему двигаться, и воткнул тупой обломок меча гоблину в шею, в мягкую ямку под горлом, навалился, пиля и кромсая изо всех сил.
Сит издал тихое бульканье и обмяк.
Глава 53
Глава 53
Ана лежала на спине и смотрела, как в небе вспыхивают фейерверки. Здесь, сейчас, в этот самый момент она была не в Чистилище, она не была даже мертва, и ее ребенок – тоже. Ей было шесть, был канун Нового года, и мир был хорошим местом.
Череда громких взрывов.