В столовой никого не увидели.

Виктор через вращающуюся дверь прошел на кухню. Отец Дюшен не отставал, словно собака, опасающаяся, что строгий хозяин найдет причину наказать его.

Харкер покинул дом. Дверь на заднее крыльцо осталась открытой. Легкий ветерок, которым тянуло со двора, пах надвигающимся дождем.

– Не следует тебе оставлять двери открытыми, – предупредил Виктор. – У слишком многих божьих людей криминальные наклонности. Они не остановятся перед тем, чтобы ограбить дом священника.

– Перед тем, как вы позвонили, – отец Дюшен удивлялся тому, с какой легкостью давалась ему ложь, – я как раз вышел на заднее крыльцо, чтобы подышать свежим воздухом.

– Свежий воздух не имеет никакой ценности для тех, кого создал я. Вы спроектированы так, что будете прекрасно себя чувствовать без физических упражнений, с любым питанием, на свежем воздухе или в грязном. – Он похлопал ладонью по груди Дюшена. – Ты – исключительно эффективная органическая машина.

– Я благодарен вам, сэр, за то, что вы меня создали.

Из кухни Виктор вернулся в столовую, потом в гостиную, в прихожую.

– Патрик, ты понимаешь, почему проникновение в религиозные организации для моих людей столь же важно, что и проникновение в другие сферы человеческого общества?

Отцу Дюшену не пришлось раздумывать над ответом: он был заложен в программе.

– Много лет спустя, когда придет время ликвидировать ту часть Старой расы, которая еще останется, они нигде не должны найти ни убежища, ни поддержки.

– Они не смогут обратиться к государству, – согласился Виктор, – потому что государством станем мы. Не смогут обратиться ни в полицию, ни к армии… ни к церкви.

– Мы должны избежать разрушительной гражданской войны, – цитировал отец Дюшен программу.

– Именно. Вместо гражданской войны… очень гражданское уничтожение. – Виктор открыл входную дверь. – Патрик, если ты когда-нибудь почувствуешь себя… в каком-то смысле… ущербным… полагаю, ты придешь ко мне.

– Ущербным? – осторожно спросил священник. – О чем вы?

– Оторвешься от реальности. У тебя появятся сомнения в осмысленности своего существования. Тебе покажется, что твоя жизнь лишена цели.

– О, нет, сэр. Я знаю свою цель, и я ей предан.

Виктор долго вглядывался в глаза отца Дюшена, прежде чем сказать: «Хорошо. Это хорошо. Потому что те из вас, кто служит мне в церкви, подвергаются особому риску. Религия может соблазнить».

– Соблазнить? Не понимаю, как. Это же такая ерунда. Иррациональное.

– Иррациональное и даже хуже, – кивнул Виктор. – Если была бы жизнь после жизни и был бог, он бы ненавидел тебя за то, что ты такой. Он бы нашел тебя и отправил в ад. – Виктор вышел на крыльцо. – Спокойной ночи, Патрик.