Вряд ли справимся даже втроем, подумал я. Это Высшая, к тому же очень опытная. Ясно, что она не хочет схватки: чистильщик – всегда риск. Но чтобы убить ее, нужен такой же Высший.

Продолжая тянуть время, задал вопрос:

– О каких вещах вы говорите?

– С вами приятно иметь дело. Вы очень разумный молодой человек, – улыбнулась Анна. – Сущие пустяки, не имеющие никакой ценности. Семейные архивы и портреты, – она указала на стену.

Только сейчас я заметил, что стена справа от меня увешана картинами.

– Вот, видите, портрет Ференца Надашди, моего отца, – светским тоном говорила Анна.

Мужчина лет сорока, скуластое лицо с крупным носом, тонкие губы, черные глаза. Цепкий тяжелый взгляд.

– Следующий – Дьёрдь Турзо, друг моего отца и мой первый мужчина…

Человеку на портрете было лет пятьдесят. Одутловатое полное лицо, мешки под глазами, крючковатый нос, черная борода, мягкий умный взгляд.

– Эржебету Батори вы и сами узнаете.

Три портрета. На одном Эржебета совсем юная, в алом платье, сидела в кресле, держа на колене раскрытый молитвенник. Очень красивая. На втором – стояла, опираясь рукою на стол. Роскошная женщина лет тридцати. На обоих портретах глаза Эржебеты были черны как ночь.

А вот с третьего смотрела Анна. То же лицо, что у матери, но зеленые глаза.

– Однажды решила, что неплохо и себя запечатлеть, – усмехнулась Высшая, поглаживая большой сейф у стены. – Художник, правда, попался слабоватый, молоденький. Ну, да где ж было еще одного Арчимбольдо взять. Зато вкусный мальчик оказался… Так что, мы договорились?

– Только один вопрос. Почему вы прячетесь под именем Эржебеты?

– Ну, вы ж поймите, – ответила Анна. – Эржебета Батори – бренд! Кровавая графиня, Чахтицкая госпожа, чудовище, самая великая серийная убийца в истории человечества, книга рекордов Гиннеса… И кто такая Анна? Кто будет бояться Анну Надашди? Нет, чтобы создать сильный клан, я должна была стать Эржебетой…

– Вечный номер два, – процедил Чонг. – Неудачница. Говорят же, на детях гениев природа отдыхает…

Кажется, это задело упыриху.

– Мы договорились или нет? – жестко спросила она. – Если нет, мне придется вас убить.

– А чего сразу не убила? – насмешливо осведомился китаец.

– Не хотела, чтобы мы стреляли. Боялась, что пули повредят картины, – неожиданно для себя сказал я.