Анна промолчала, но по взгляду, который она бросила на стену, я понял, что угадал. Портреты – это увлечение, фетиш, то, что есть у каждого упыря. То, что не дает скатиться в безумие. У Батори такая зацепка – прошлое, память о нем. Почему-то ей это важно.

На этом можно было как-то сыграть, поторговаться, еще потянуть время, но Чонг не дал. С идиотским хихиканьем он разрядил обойму в одну из картин. Теперь вместо физиономии Турзо на портрете зияла огромная дыра.

Батори мгновение смотрела на изуродованную картину, потом издала долгий протяжный крик, постепенно перешедший в кошачий вой. Вместе с ним Анна изменялась – красивое лицо превращалось в кошачью морду, тело, растягиваясь, увеличиваясь, делалось звериным. Вскоре перед нами стояло огромное существо, похожее на пуму, поднявшуюся на задние лапы. Но одновременно в нем угадывались и человеческие черты.

Я выхватил оба водяных пистолета, выстрелил в упырицу, произнося слова молитвы.

Батори небрежно стряхнула капли святой воды с блестящей шкуры.

– Убери пукалку, – длинный хвост с неожиданной силой ударил по рукам, вышиб пистолеты. – А чтоб меня молитвой свалить, не меньше чем архиепископ нужен.

Я вовремя отскочил: когтистая лапа вспорола воздух там, где только что была моя голова. Анна недовольно зашипела, изготовилась к прыжку.

– Женщина-кошка, твою мать! – заржал Чонг, и тоже начал перекидываться. – Гляди сюда, ошибка эволюции!

Превратившись в нетопыря, он ненавязчиво полоснул когтями по портрету Анны, украсив его тремя длинными полосами. Батори завыла, отвернулась от меня и прыгнула на киан-ши.

Упыри сцепились и покатились по полу, ударяясь о стены так, что комната отзывалась дрожью. Вскоре Анна стала одерживать верх, подмяла под себя Чонга, потянулась к горлу. Но киан-ши, собрав последние силы, извернулся, ухватил кошку под бока, взмыл к потолку. Кожистые крылья били по стенам, задними лапами нетопырь сдернул тяжелую люстру. Мы с Машей едва успели отскочить в стороны, как посреди комнаты обрушилась хрустальная махина. Брызнули осколки, уцелевшие бусины запрыгали по полу.

Под потолком Чонг попытался насадить упырицу на освободившийся крюк. Батори отчаянно сопротивлялась, размахивая всеми четырьмя лапами. Движения упырей вошли в резонанс, они закрутились, их начало мотать от стены к стене. Парочка превратилась в смерч, который носился по всей комнате так стремительно, что я не успевал прицелиться.

Скоро Чонг выдохнется, понял я. И тогда Батори порвет сначала его, а потом и нас с Машей…

Вдруг вихрь остановился, превратился в Чонга, который прижимал к стене Анну. Крылья киан-ши были изломаны, плечи и спина покрыты ранами.