Проснулся посреди ночи. Лежал, глядя в потолок, на лунные блики, не понимая, где он, что он… Выходит, не получилось издохнуть, вспомнил. Куда уж. Смерть во сне – награда праведникам. Не Иудам.

Внезапно жуть охватила. Как будто и вправду смерть его пришла, рядом встала, в лицо заглядывала. Что-то было не так.

Дьёрдь с трудом поднялся на локте, осмотрелся. В комнате никого не было. Он бросил взгляд на окно и вздрогнул: за ним в воздухе парила Эржебета. Красивая, молодая. Живая. Плясала на лунной дорожке, улыбалась, манила к себе.

– Впусти, впусти меня, любимый, – слышал он, хотя губы Эржебеты не шевелились.

Он даже не подумал усомниться в увиденном. Так хотелось верить. Вскочил с кровати, едва не упал. Доковылял до окна, распахнул настежь:

– Входи!

Она влетела в комнату, плавно опустилась, коснулась ногами пола.

– Здравствуй, Дьёрдь.

Схватил в объятия, заглянул в глаза. Разочарованно застонал:

– Анна…

– А ты кого ждал, любимый? – рассмеялась. – Уж не другую ли? Забудь. Та мертва, в сырой могиле гниет.

Дьёрдь ощутил холод, исходящий от Анны, выпустил ее, отпрянул:

– Кто ты?

Она раскинула руки, закружилась по комнате, тихо, нежно смеясь, играя с лунным саваном. Турзо видел, что ноги ее не касаются пола, Анна танцует, словно пылинка в воздухе.

– Кто я? Что я? Я – судьба твоя, Дьёрдь… Как же ты проглядел?

– Ты тоже мертва?

– Не жива. Хочешь видеть мое настоящее лицо?

Не смотреть бы. Да он не мог. Зрелище зачаровывало. Черты ее поплыли, изменились, и вот уже перед ним стояла наполовину женщина, наполовину кошка. Открыла пасть, показала длинные клыки. Лидерка, понял Дьёрдь. Та, что приходит по ночам и пьет из людей кровь. Что ж, достойное проклятие для убийцы.

И для него наказание…

Он расстегнул кафтан, рванул рубаху на шее. Закинул голову, открывая горло.