Прежде чем Ник успел сказать или сделать хоть что-нибудь, из уборной снова донесся пронзительный писк. Он заглянул внутрь и вытаращил глаза от удивления. На каменном полу рядом с ямой валялось смятое крылышко пикси с длинным клочком окровавленной синей кожи на конце.

Снова пронзительный писк – так пищит мышь в зубах кошки. Он доносился из ямы. Нику совсем не хотелось видеть, что там, но все же он шагнул вперед и заглянул в глубину. Там в липкой черной паутине запутались два пикси – мальчишка и девчонка с гривой пышных, тонких, как дымка, белых волос. Девчонка с виду была цела, а вот мальчишка казался мертвым: тело его было изломано, словно его раздавили ногой, на спине, на месте оторванных крыльев, зияли кровавые раны.

Девочка душераздирающе завизжала, ее синяя кожа засияла ярче, освещая яму, и Ник увидел там, в глубине, среди дерьма и вони, сотни черных пауков. Их крохотные глазки мерцали снизу холодным голубым светом. С негромким сухим стрекотом они полезли по паутине наверх. Девочка снова завизжала, забилась в паутине, пытаясь освободиться.

Пауки добрались до мальчишки, сгрудились над ним, и маленький пикси жалобно застонал.

– О, господи! – вскрикнул Ник, увидев, что бедняга еще жив. – О, господи милостивый!

Оторвав мальчишку от паутины, пауки потащили его вниз, и он исчез среди их черных лоснящихся тел.

Пауки двинулись к девочке.

«Вытащи же ее, – подумал Ник. – Скорей! Поспеши!» И сам же жестко ответил: «Нет! Слишком глубоко. Не достать. Не достать!»

Однако он, будто против собственной воли, опустился на колено и замер над ямой.

– Нет! Нет, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Пауки были уже рядом. Девочка завизжала. Ник сунул руку в яму по самое плечо, разрывая клейкие нити, и схватил пикси – вместе с пригоршней пауков. Жесткие мохнатые лапки и мягкие скользкие тельца закопошились в горсти, в ладонь брызнули теплые струйки секрета паутинных желез.

Внезапно ладонь пронзило болью, как от укуса осы – раз, другой, третий! Ник вскрикнул, но не выпустил девочку. Поспешив сесть, он выдернул руку из ямы. Тягучие нити паутины, прилипшей к ладони, затрещали, лопаясь одна за другой. Пауки присосались к коже, будто пиявки. Их плоские, как у клещей, тельца, изгибались, морщились, блестели от клейкой мучнисто-белой слизи. Ник бросил девочку на пол, вскочил и принялся судорожно давить пауков в руке, отрывать их от кожи, топтать. По-крабьи перебирая лапами, уцелевшие пауки кинулись обратно в яму.

На ладони и запястье остались воспаленные красные пятна. Ник вытер облепленную вонючей паутиной руку, и бросил взгляд на пикси. Та была с ног до головы в грязи и паутине, ее крылышки дрожали, в глазах застыл ужас, но, судя по всему, она не пострадала.