«Отопри дверь, – подумал Ульфгер, посылая мысль в голову мальчишки. – Отопри дверь».

Мальчишка не откликался.

«Отопри дверь».

Нет ответа.

«Отопри дверь».

Ульфгер досадливо сморщил лоб, но тут же понял истинную суть великого дара, ниспосланного ему Аваллахом. Нет, он не мог управлять чужим разумом, не мог заставлять людей делать то, что им не по нраву. Он мог лишь подталкивать их к нужным поступкам, используя нечто, уже имеющееся в их головах, – скажем, страх, ненависть или зависть. Пощупав еще раз, он отыскал кое-что интересное и сразу понял: этим вполне можно воспользоваться.

«Убей», – подумал он, подтолкнув мысль мальчишки в нужную сторону.

К его немалому удивлению и огромной радости, этого легкого толчка, едва ощутимого дуновения оказалось довольно. Ненависть в голове мальчишки вспыхнула и расцвела, сменившись жаждой убийства.

Нику снился сон, и на этот раз, в кои-то веки, сон был приятным и мирным. Он играл в саду Владычицы, гоняясь за лесными феями, а Владычица сидела на троне и смотрела на него. Из-за пруда дул теплый бриз, принося с собой ароматы вешних вод и медвяной жимолости. Феи, хихикая, взлетели на дерево. Ник полетел следом и устроился на ветке рядом с ними. Только сейчас он осознал, что у него отросли крылья, а росту в нем не больше воробья, и, что самое странное, он всему этому только рад. Что может быть лучше, чем стать волшебным созданием в саду Владычицы? Владычица улыбалась ему, будто одному из своих детей. Ник был доволен, весел и ничего большего не желал.

Вдруг он услышал, как кто-то зовет его по имени. Голос казался знакомым, но поначалу Ник не смог узнать его: голос звучал где-то далеко-далеко. Вскоре Ник понял: это та, другая женщина – та самая, которую он бросил, уйдя из дому. В глубинах памяти что-то шевельнулось. Он должен был что-то сделать для нее, но сейчас ему было не до мыслей о ней – он был слишком занят игрой.