Брейтуайт в неверии тряс головой.

– Вы не можете… не имеете права так со мной поступать.

– Можем и имеем, – сказал Аттикус. – Кстати, мистер Уинтроп передавал привет. Он был очень рад снова увидеть свои дневники.

– Кто? Вас этому научил Уинтроп?!

– Да, он самый. И скажи спасибо: папа желал для тебя другого исхода, и я, надо признаться, чуть было его не послушался.

– Спасибо?.. Я вам покажу благодарность, – пригрозил Брейтуайт и повернулся к Летише. – Ты со своими жильцами можешь собирать вещи и выметаться. Как только я доберусь до таксофона, то вызову строительную бригаду, и они сровняют дом Уинтропов с землей.

– О, мистер Брейтуайт, боюсь, вы опоздали, – сказала Летиша. – Этот дом вам больше не принадлежит.

– Ага, – подтвердил Аттикус. – Перед нашим предприятием я заехал в офис мистера Арчибальда и выплатил остаток суммы по договору наличными.

– Наличными. – Брейтуайт перевел взгляд на Джорджа. – Не теми ли деньгами, которые я вам дал?

– Ошибаетесь, мистер Брейтуайт, – сказал Джордж. – Это наши деньги.

Какое-то время Калеб, задыхаясь от гнева, только открывал и закрывал рот. Лицо у него налилось кровью, кулаки сжались. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

– Ну хорошо. Берите дом. Берите деньги. – Он обратился к Аттикусу. – Но зачем вам книга?.. Отдайте «Книгу имен» мне.

– Увы. Впрочем… Абдалла?

– Ни за что, – отрезал Абдалла.

– Я заплачу, – сказал Брейтуайт. – Любую цену, только назовите.

– Ни за какие деньги мира. Ее ждет огонь.

– Вот и решили, – сказал Аттикус. – Не расстраивайся, все равно тебе эта книга ни к чему. Знаешь, что за метка теперь у тебя на груди? Она не просто мешает тебе попасть в определенные места. Она разрывает твою связь с Орденом.

– Как это?

– Ты больше не колдун. Да, твоя неприкосновенность все еще действует, пусть и в слегка ограниченной форме, но всех иных способностей ты лишен. А любые попытки восстановить их или овладеть новыми будут вызывать сильнейшее недомогание. Короче, на натурфилософию у тебя теперь аллергия.

Брейтуайт не поверил, однако прислушался к себе, попробовал воспользоваться чем-то… и неверие сменилось ужасом, а потом и отчаянием.