— Это было три или четыре года тому назад, — ответила она, — и когда Итаква тогда приходил на Нуминос, у него были заботы поважнее. Я как раз была в Норенштадте, читала книги, и я его видела. Я уверена, что он был ранен!

— Ранен?

— Да, потому как сидел на своей пирамиде, раскачивался туда-сюда, словно от боли, и зажимал лапой глаз. А из глаза стекал алый огонь, будто капли его дурной крови!

При каждом ее слове Вождь кивал, а потом сказал без всякой гордости и без ложной скромности:

— Это сделал я. Когда люди Итаквы на воздушных змеях напали на плато сверху, я ударил его в глаз копьем с наконечником из звездного камня.

— Твоя работа? — изумилась Аннахильд. — Ты достал его? Простой человек против Шагающего с Ветрами?

На миг она онемела, а потом восхищенно рассмеялась:

— Ну разве я не говорила, что ты похож на моего Хэмиша?

Техасец снова кивнул:

— Да, говорила, но мое оружие было несравненно сильнее, чем любой меч, Аннахильд. Твой Хэмиш был героем, а я просто перепугался. Ну ладно, ты нам собиралась рассказать, почему весь клан отвернулся от Морин. Так как же это случилось?

Ведьма с безразличным видом повела плечами и вздохнула:

— Завистники найдутся всегда и везде. После того как Итаква увидел Морин и Гарвена вместе, он разрушил деревню и чуть не уничтожил весь клан, а теперь, когда Морин сбежала, все знают, что рано или поздно Итаква опять устроит показательную казнь, но уже куда более страшную. — Она снова пожала плечами. — Да, почти все в клане любили Морин, но в каждой семье есть и свои дети, и родители за них беспокоятся. С тех пор как я отослала девчонку на Гористый, прошло четыре года — людям клана этого времени оказалось больше чем достаточно, чтобы переложить всю вину с больной головы на здоровую. Они забыли, что если и стоит кого винить во всех бедах, так это того, кто шагает по небесам. Но кто я такая, чтобы их судить? А сейчас, когда появились вы, они изо всех сил уцепятся за возможность оправдаться в глазах Итаквы. Нет, я наших вовсе не виню — мне их просто жаль.

Она помолчала, о чем-то задумавшись, а потом сказала куда более теплым тоном:

— Ладно, мне сейчас разговаривать с Тонйольфом, и мы с вами вряд ли увидимся до Темночаса, поэтому я вам сейчас кое-что дам.

Ведьма достала из потайных карманов в глубине своих лохмотьев два маленьких кожаных мешочка.

— Этот — тебе. — Она протянула мешочек де Мариньи. — Порошок из трав и солей. Если взять их по отдельности, толку не будет, но я смешала из них мощное средство. Принимай аккуратно и по чуть-чуть.

— Что он делает? — спросил де Мариньи, взвешивая мешочек в ладони. — И почему ты дала его только мне, а как же Вождь?