Харальд собственной персоной расхаживал туда-сюда по широкому центральному проходу между скамьями, разминая свои тумбообразные ножищи. Всякий раз, проходя мимо путешественников — а делал он так довольно часто и явно нарочно, — он останавливался, расставив ноги и скрестив руки на груди, и сверлил их гневным взором. Путешественники отвечали бесстрастными взглядами, но де Мариньи буквально ощущал желание Силберхатта вцепиться Харальду в глотку. Опыт жизни на Борее не прошел для Вождя даром, и он знал, как лучше всего поступать с коварными врагами, но драться с Харальдом сейчас — это значит драться со всеми людьми на судне, не говоря уж о воинах с других кораблей, и это никак не помогло бы путешественникам достичь цели. Поэтому Силберхатт тянул время, но де Мариньи готов был поклясться, что всякий раз слышит скрежет его зубов.

При всем неуважении к Харальду, путешественники последовали его примеру и тоже начали время от времени разминаться. Де Мариньи выходил в проход и делал гимнастику, как его научили на плато. Поначалу викинги разражались грубым гоготом и улюлюканьем, но скоро этот «тонкий юмор» им наскучил и они оставили де Мариньи в покое.

Упражнения Силберхатта были гораздо более зрелищными. Он жонглировал похожим на копье борейским оружием — своим и де Мариньи, или же яростно рубился с невидимым противником. Он вовсе не думал о производимом эффекте, всего лишь разминал бездействующие мышцы, но воины наблюдали за ним с трепетом и восхищением, а капитан готов был лопнуть от досады и зависти.

В нечастые периоды, когда Вождь дремал, прислонившись спиной к борту и опустив голову на грудь, де Мариньи бодрствовал, готовый ко всему, и наоборот. Путешественники отлично понимали опасность своего положения — красноречивого выражения свиных глазок Харальда было более чем достаточно, чтобы все время быть начеку.

Наступил и закончился Светлочас, солнце постепенно спряталось обратно за темный диск Бореи, медленно и неотвратимо поднялся туман, заглушивший плеск волн и затянувший корабли волнами молочной мглы, приближался Темночас. Землянам удалось подслушать, что, судя по времени, они уже в запретных водах — в тех самых, где из моря встает огромной звездой скалистый бастион Гористого острова. Слышали путешественники и другие разговоры шепотом — об ужасных созданиях, что падают с неба, убивают моряков, дерзнувших появиться у запретного острова, и уводят прочь их корабли, однако никаких подробностей узнать так и не удалось.

После порошка Аннахильд температура воздуха казалась де Мариньи чуть ли не приятной, и он очень этому радовался, однако, не желая впадать в зависимость от наркотика, употреблял его по чуть-чуть, как ему было указано. За период до и после Светлочаса, что примерно соответствовало земному дню, он не принял ни крупицы порошка, однако с приближением Темночаса аккуратно принял дозу, не оставив пришедшему с колышущимся туманом холоду никаких шансов.