— Именно так, — согласился де Мариньи. — И я хотел бы, чтоб вы кое-что для меня сделали — причем очень быстро, чтобы не прошло и часа, как я отправлюсь в путь. Во-первых…

— Мы! — мягко, но вместе с тем решительно поправила его Морин.

— Что? — в унисон удивились де Мариньи и Куранес.

— «Мы» и «отправимся», — сказала Морин. — Ведь ты же не думаешь, Анри, что я отпущу тебя одного в опасные странствия по миру снов? О, я знаю: Искатель ты, а не я. Но если мне суждено потерять тебя… неужели мне тоже придется провести всю оставшуюся жизнь в поисках? — И что-то такое угадывалось в ее тоне, что де Мариньи понял: от спора или уговоров не будет особого толку…

Герон, восстанавливая в памяти почти в точности то же самое, о чем Куранес рассказывал Морин и де Мариньи, добрался до одной нелепой детали их с Элдином подготовки: выбора пиратской одежды и амуниции.

— Вот уж глупость! — расстроенно вздохнул он, слабо покачав головой над черным провалом, уходившим в самые недра мира снов. Веревки крепко удерживали его на кресте, возвышавшемся на самом краю.

Элдин уже некоторое время молчал, погруженный в свои думы, но сейчас вскинул голову и сквозь тьму посмотрел на товарища.

— Что? Ты о чем? — Его рокочущий голос гулко раскатился в ночи. — Наконец-то сообразил, какой глупостью было соглашаться на эту авантюру? Если так, то всем сердцем согласен с тобой — не следовало тебе браться за это дело!

— Мы оба взялись за это дело, — напомнил ему Герон. — Я отлично помню, как у тебя потекли слюни, когда Куранес пообещал нам небесную яхту. Мы поплывем на ней в Ориаб, сказал ты, и поищем там Улу и Уну. Бросим якорь у какого-нибудь чудесного кораллового острова и посвятим целый месяц рыбалке и ласкам. Вот твои слова — в точности.

— А ты готов был на все ради возможности валяться на солнце в собственном дворе, — возразил Элдин. — Сказал: «Я буду сидеть на стене с подзорной трубой и разглядывать корабли из Селефе, как только они будут появляться там, где море сходится с небом. И еще буду высматривать красивых девушек в садах деревень по всему берегу». Вот что говорил ты, распутный бесенок!

— Я имею в виду совершенно определенную глупость, — сказал Герон, — нашу затею с голубем.

— Нет! Хватит об этом! — простонал Элдин.

— Посуди сам, — продолжал Герон, — пираты держат попугаев, а не голубей. Тем более розовых голубей! Это был непростительный промах. Подумай сам: у тебя на плече сидит этот чертов голубь, привязанный за веревочку, а тебе приходится самому каждые пять минут кричать за него: «Пиастры! Пиастры!» Глупость, если не сказать безумие!