– Вам же еще, небось, и сбруя понадобится, – заметил он. – Накинете еще пару монет – добавлю седло и уздечку.

Захочет ли этот конь седло и уздечку? Я бы на его месте не захотел. Но все-таки лучше взять их – просто на всякий случай. Если что, потом можно выбросить.

– Да у него такая дрянная сбруя, что за нее полмонеты – красная цена, – крикнул из зала тот же доброжелатель.

Я выудил один серебряный кругляш из кармана и протянул его Галло.

– Этого хватит?

– Да. – Галло ссыпал серебро себе в карман. – Он ваш – со всеми потрохами. И помоги вам Бог. Эй, парни, вы все свидетели!

Люди за ближайшими столиками рассмеялись, закивали и помахали нам кружками пива.

– Спасибо.

Теперь у меня есть лошадь. У меня есть лошадь… Я выскочил из трактира и помчался на конюшню. У меня есть лошадь!

И что теперь делать?

– Ну, что? – спросил Робин, как только я вошел. – Ты и правда купил его?

– Да. Вместе со сбруей.

– Со сбруей! Ха! Да она и ломаного гроша не стоит! Подпруга почти износилась, от седла остались одни лохмотья, да и узда истрепалась так, что уже вряд ли починишь.

– Ну и ладно. Думаю, сбруя мне и не понадобится.

– А что ты собираешься с ним делать?

– Отведу его домой.

А пойдет ли он? Согласится ли пройти через врата и спуститься под землю? И что скажет мать, если я приведу домой коня? Места в доме для него, конечно, хватит, но если он не понравится матери… что ж, вот и повод наконец отселиться.

Но если конь упрется и не захочет идти через врата? Что мне тогда с ним делать?

Хэнк принес мне седло (на которое и правда смотреть было больно), тонюсенький потник и потрепанную узду с потускневшими пряжками и тяжелым, острым мундштуком. Будь я лошадью, ни за что не дал бы на себя надеть хоть что-то из этого, особенно мундштук. Он наверняка будет резать язык.

Я подошел к стойлу Забияки и открыл дверь. Конь посмотрел на меня.