Светлый фон

– Этого мало, – говорят люди. – Мы стоим на задних лапах, а спим на спине. Вначале этому выучись!

Вышел Один Пес из дому и давай учиться стоять на задних лапах, пока скулить в голос от боли не отвык. Тогда привалился он к стене и лег на спину, но на спине лежать больно, так что поспать ему почти не удалось. Возвращается он к людям и говорит:

– Ну, теперь-то я – человек! – и начинает перед ними на задних лапах расхаживать.

– Этого мало, – говорят люди. – Вот, посмотри: у нас есть пальцы. Вначале пальцами обзаведись!

Вышел Один Пес из дому и давай грызть передние лапы, пока перепонки между пальцами не сгрыз. Пальцы болят, кровоточат, гнутся из рук вон плохо, однако он возвращается к людям и говорит:

– Ну, теперь-то я – человек! – и тянет лапу к тарелке с едой.

– Этого мало, – говорят люди. – Вначале научись видеть сны, как мы.

– А что же вам снится? – спрашивает пес.

– Труды, неудачи, стыд и страх, – отвечают люди.

– Хорошо, попробую, – соглашается пес.

Улегся он на спину и заснул. Но вскоре как заскулит, как завизжит, как засучит в воздухе окровавленными лапами! Вправду все, о чем говорили люди, во сне увидал.

– Ишь, сколько шуму от этого пса! – говорят люди.

Взяли они ружье, да насмерть его и пристрелили.

* * *

На следующий день Линна звонит в Общество Защиты Животных, хоть и чувствует себя при том предательницей по отношению к собакам. Небо нахмурилось в преддверии гроз. Да, Линна знает, что в собачьей жизни дождь – не такая уж большая беда, но все же слегка волнуется. Когда она была маленькой, ее собака жутко боялась грома.

Потому она и звонит. Трубку снимают только спустя четырнадцать гудков, и Линна рассказывает женщине из Общества Защиты о собаках Норд-парка.

– Им чем-нибудь можно помочь?

Женщина из Общества Защиты отрывисто, невесело смеется.

– Хотелось бы! Люди их к нам ведут и ведут – с самого дня Перемены. У нас здесь битком, чуть не под потолок, а они ведут и ведут, или просто бросают собак на стоянке – трусят войти и сообщить хоть кому-нибудь.

– Тогда… – начинает Линна, но тут же умолкает, не зная, о чем еще спросить.