На этой базе отдыха они и разговорились – единственный раз за все пятнадцать лет совместной работы. Дети уже улеглись, Валентина сама проверила, по коридорам прошла, в каждую комнату заглянула – все ли спят? – ну вот учителя и решили посидеть. Откуда-то появилась бутылка, потом другая… Павел Васильевич еще удивился, как Валентина ловко опрокидывает стопку за стопкой. Сказал ей:

– Я и не знал, Валентина Владимировна, что вы так водку уважаете! – а она ответила:

– Ну, это я на войне научилась.

– Как на войне? – удивился Павел Васильевич. – Вы же меня на десять лет моложе – какая война, вы еще девочкой были, кто же вас воевать пустил?

Тогда она стала рассказывать, а когда закончила, он заметил, что все уже разошлись, они вдвоем в комнате, только луна за окном в черном небе – надкусанным желтым блином.

…Мертвые появились еще до рассвета. Они были высокие и красивые, в черной форме, затянутые в кожаные ремни, в блестящих фуражках с высокой тульей. Их начищенные сапоги скрипели по свежему снегу – и с тех пор Валентина не могла слушать, как скрипит снег, сразу внутри все сжималось, точно стиснутое мертвой рукой в черной кожаной перчатке. Они выгоняли жителей из домов, вытаскивали из постелей, сонных, не успевших одеться. Гнали по улице, как пастухи гонят коров, поторапливали криками и ударами прикладов. Маленькая Валя бежала вместе со всеми, сестра Люда держала ее за руку, и она навсегда запомнила тепло Людиной руки.

Когда рассвело, их согнали к большому амбару, где до войны хранили зерно. Сейчас амбар пустовал. Один мертвый сбил замок с двери и что-то пролаял на своем мертвом языке. К амбару подъехала машина, из нее вынесли катушку с проводами, подсоединили к большой темной коробке, которая тут же откликнулась тихим жужжанием. Потом мертвые стали загонять всех внутрь амбара, там было темно, и от этого Вале наконец стало страшно, потому что она всегда боялась темноты, хотя была уже взрослая девочка, десять лет. А что маленькая и худенькая – ну, так это неважно, все равно считала себя взрослой, хотя, конечно, младше Людки. Было стыдно бояться темноты, и она только тихонько всхлипнула, но Люда все поняла, потащила ее куда-то в дальний угол. Взрослые кругом кричали, кто-то плакал, баба Маша из крайнего дома выла чужим, незнакомым голосом. Вот, сказала Люда, смотри сюда, – и отодвинула доску в стене. Слабый лучик света упал ей на лицо. Видишь, сказала Люда, совсем не страшно. Светло же, правда? А потом нагнулась к Вале и зашептала на ухо: лезь туда и беги в лес. Беги и не оглядывайся, поняла? И добавила: а то я тебе все уши оборву.