Перед глазами всплыла сцена распятия. Он помнил еще лицо Понтия, помнил, каким был Луций в своем первом рождении, помнил его брата Маркуса. Все чаще Александра преследовали тени прошлого, сотканные из тумана оставшейся памяти. Он знал: ему осталось недолго, и тешил себя лишь одной мыслью — мыслью о том, что он заберет этот мир с собой.

Дверь скрипнула и тяжело распахнулась. Вошел Луций. Запах тлена и старости ударил ему в нос — генерал поморщился.

— Неужто я так плохо выгляжу? — пытаясь улыбнуться, пробормотал Александр.

— Ты умираешь. Хотя, возможно, ты уже давно мертв.

— Хм. Как и ты, генерал. Как и ты.

— Зачем звал?

— Хочу убедиться напоследок, все ли готово.

— Более чем. В ночь выдвигаемся, через три дня будем на месте.

— Три дня. Я ждал так долго и не могу теперь подождать три дня. Печально. Тебе так не кажется?

— Все будет сделано, как ты хотел. Князь будет разбит. Мессию я приколочу к кресту у всех на виду. Татьяне ничто не будет угрожать. Ты уж поверь мне.

— Я верю, верю. Ты не подводил нас ни разу.

— Что-то еще?

— Нет. Ступай. Ах да, подожди, подожди. Когда все будет кончено, Законник отдаст тебе мой подарок. Это кое-что важное для тебя.

— Что именно?

— Считай это моей благодарностью за все то, что ты сделал для нас. Он даст тебе возможность взглянуть на мир шире. До свидания, Тринадцатый.

— Что?

— Удачи, говорю.

— Прощай, Александр.

— Прощай.