Разделавшись с волшебником, убийца, походящий на клок пламени в своей красной, трепещущей на ветру одежде, двинулся к свидетельнице его злодеяния, перехватывая кинжал. Девушка отступила на шаг, пятка свесилась с края площадки — внизу была пустота высотой в пять башенных этажей.

Убийца шагнул еще ближе, но стоило ему ступить на ковер, как тот дернулся, изогнулся, будто кошка, резко выгнувшая спину, и подбросил человека в воздух. Фигура в красном снова оказалась на ковре, но тот не заставил себя ждать — он вновь изогнулся, на этот раз столь сильно и быстро, что человека отбросило в сторону, прямо с башни. Спустя несколько мгновений крик убийцы оборвался.

Гилем затих, как и положено порядочному ковру. И тут девушка будто пробудилась от сна. Она вздрогнула, оглянулась…

— Ковер…  — она умоляюще сложила ладони. — Унеси меня отсюда. Лети… ну же…

Волшебный гилем не послушался.

— Ну, давай же… Чтоб тебя… Твой хозяин, добрый старик, обещал унести меня отсюда… так чего ты ждешь! Я приказываю! Нет, я молю… Ну же…

Ковер остался неподвижен.

Тут откуда-то снизу раздался крик:

— Валери! — кричал мужчина.

Бахрома пошла рябью, будто ее погладил невидимыми руками ветер. Кисточки на углах затрепетали в ожидании.

— Валери! — крик повторился, но теперь звучал уже ближе, изнутри башни…

* * *

— … Вам что-то не дает покоя, мессир?

— Что-то здесь не так, — задумчиво ответил Алон-Ан-Салем. — Я чую обман так четко, как может его чуять лишь тот, чьей профессией является все время обманывать. Многие странные события имели место. Появляются люди, которых быть не должно. У них появляются вещи, которых быть не должно. Эфир возмущен так, как будто что-то вытягивает из него жилы. Незримые ветра смущает присутствие… чье-то присутствие.

— Что вы имеете в виду, мессир?

— Все началось с того, что Тварь под Ан-Харом вздрогнула. Чего не бывало на моей памяти никогда. Чего не видели мудрецы древности, о чем никогда не писали тростниковые перья архивистов и летописцев. Тварь вздрогнула, и у этого должна быть своя причина…

— Причина, мессир? Что-то заставило Тварь вздрогнуть? Но что?

— Или кто. Впервые я увидел этого человека на невольничьем рынке в Ан-Харе. Спесивый и тщеславный, он стоял на помосте и в его взгляде не было смирения. Он был дерзок и смел прилюдно оскорбить меня.

— Он понес наказание? Если вы сказали, что увидели его тогда впервые, то были и другие встречи? Вы не казнили его за оскорбление?

— Нет. — Визирь задумчиво потер руки. — Я увидел в этом человеке нечто возмутившее меня. Нет, не мою уязвленную натуру, но сами нити, которые держат меня в жизни вот уже двадцать четыре года спустя положенного часа моей смерти. Я уже собирался отдать приказ, да я уже отдал его, когда…