– Фу на вас, сестричка, – ответила тетушка Парандолла и разгрызла кусок сахару. – Пусть лучше она ответит – чечему маяк горит всё слабее?

– У меня все ниточки р вуках, сестричка, побалкивала мы.

– Пора его чистить! – стукнула кулаком по столу тетушка Парандолла.

– Не пора!

– Я а вогорю – пора!

Колиц разлил по чашкам зеленый чай. Корнелис отвалился от стола – он налопался сладостей на год вперед. Тетушка Такуццуна опрокинула в себя чашку, вырвала чайник из рук Колица и припала губами к носику. Корнелис хихикнул – тетушки никогда так себя за столом не вели.

– До чего же… Вкусный… Чай… Седняго… – сказала тетушка Такуццуна. Глаза ее съехались к переносице.

– Я добавил туда мяту, – просиял Корнелис. – Мента арвенсис называется.

Над столом повисло молчание, а потом тетушки хором визгливо расхохоталась, но тетушка Такуццуна безо всякого перехода покраснела от ярости и завизжала:

– Сестричка Барбацуца! Откуда тут дрянь-трава?!

Она вскочила, подхватила подмышки тетушку Парандоллу и резво потащила ее в Жилую башню. Утаскиваемая тетушка царапалась и плевалась. Тетушка Барбацуца нетвердо поднялась на ноги и с усилием собрала взгляд на лице Корнелиса:

– Ну, мальчик, наделал ты дел…

– Я сделал плохо?

– Мсотря кому. Колиц, еще чашечку на посошок.

– А вы дадите пилюлю Сидбе?

– Твой дружочек Си-си, – потрепала она Корнелиса по щеке. – А где растет мента арвенсис, а? Мальчик?

– Она много где растет. Хотите, я нарву? – с готовностью вскочил Корнелис.

– Только тс-с-с-с! – наклонила она к нему свое лицо. От нее странно пахло, ее зрачки сияли расплавленным бутылочным стеклом. – Собери тетушке менты, а тетушка полечит твоего Си-си.

Разболтанной походкой она пошла в сторону Жилой башни. Татис начал темнеть. Корнелис посмотрел на часы – до включения маяка остался целый час. Колиц прибирал со стола, Мориц стоял в дверях Железяки и смотрел на Корнелиса. Мальчик махнул ему рукой, Мориц молча кивнул. Корнелис резво нарвал листьев мяты, сложил их в коробку от пирожных и побежал в Жилую. Из комнаты тетушек раздавался визг и битье посуды. Мальчик вбежал в свою комнату. Тетушка Барбацуца стояла у окна в профиль, держа Сидбу на ладони. Ноги у Корнелиса сделались ватные, он хотел уйти, но как в страшном сне только замер на месте, прислонясь к шкафу.

Рот тетушки Барбацуцы распялился так широко, что кончик нижней губы лежал на груди. Из этой зияющей дыры вывалился мускулистый язык с шишкой, напоминающей цветок чертополоха. Тетушка водила над Сидбой пальцами, будто наматывала невидимый клубок. Сидбу окутал дрожащий воздух, в котором он размывался, как акварельный рисунок. Рыжие, золотые, алые дымные нити сползали с него и втягивались в тетушкин зев. Сидба становился всё меньше, тетушка подносила его к себе всё ближе, она издавала звук, с которым сток кухонной раковины втягивал грязную воду. Корнелису всегда не нравился этот омерзительный хлюп.