В голосе Родди звучала мольба, но я вынужден был признаться, что не видел кота. Чтобы успокоить его, я сказал, что стану для него впередсмотрящим. Ему понравилось: это же морской термин, впередсмотрящий-то.
Той ночью во время финальной сцены случилось нечто странное. Лир вошел с телом Корделии на руках, мы все стояли кружком. Я подумал, что Родди справляется с ролью неплохо, но и не блистает. Он все смотрел куда-то за сцену. А затем приходит пора его последней речи, когда он оплакивает мертвую Корделию и говорит:
Но тем вечером он цитирует не совсем точно. Он говорит:
И его глаза устремлены куда-то за сцену, прямо за кулисы. Ну что ж, я не удержался и посмотрел сам. Я был ослеплен огнями рампы, поэтому наверняка сказать не могу, но, знаете ли, на секунду мне все-таки показалось, что из темноты на сцену таращится пара желтых кошачьих глаз. Проверить мне не удалось: надо было возвращаться к работе. У меня еще оставались реплики, но когда я сказал свои последние слова, ну, вы помните их: «
На следующий день мы должны были выступать днем, и после первого представления Родди позвал меня в свою гримерку. Он был очень взволнован.
— Похоже, я нашел способ справиться с маленьким мерзавцем. Видишь это?
Он поднял прозрачный флакон из пластика — в таком носят мочу докторам. На дне лежал сантиметровый слой белого порошка.
— Знаешь, что это? — Дожидаться моего ответа он не стал. — Это стрихнин. Не спрашивай, как я его раздобыл. Пришлось нажать на пару пружин. Тот редкий случай, когда быть сэром Родериком полезно: время от времени можешь нажать на пружину или две. Собираюсь подсыпать его в молоко, а молоко вылить в миску и поставить в гримерке. Когда чертов кот придет, он выпьет молоко. Все кошки ведь любят молоко, да?
Я сказал, что не очень-то разбираюсь в кошках, но, насколько могу судить, да, молоко они любят.