Он встал и занялся книжными полками, при этом все его действия выглядели слишком театрально. Он что-то обдумывал, но не хотел, чтобы она заметила.

Нора знала, что Варнер не даст ей прямого ответа. С того момента, когда у нее открылось сильное носовое кровотечение, он вообще перестал обсуждать сложившуюся ситуацию.

– Не хочешь рассказать? – спросила Нора, не желая пребывать в неведении.

– Это чистое предположение. Не хочу рассказывать, пока не узнаю наверняка.

– А я-то думала, ты все знаешь.

– Мне известно только то, что прописано в договоре, Нора. Ты сама его видела. – Он пожал плечами и засунул руки в карманы. – Твое влияние на Лиллибет там не описано.

Нора вздохнула. От его слов легче не стало.

* * *

В апреле 1940 года Люк Варнер и Нора Уилер прибыли в Нью-Йорк. В течение одного месяца нацисты прошли через линию Мажино в Бельгии и направились в сторону Парижа. Хотя Люк и Нора заперли свою квартиру, никто из них не знал наверняка, увидят ли они ее снова.

Кораблю потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы добраться до Нью-Йорка, потому что приходилось постоянно уклоняться от немецких торпед. По прибытии в Нью-Йорк Нора ощутила прилив странного счастья. В отличие от Парижа, изобилующего закрытыми ставнями, Нью-Йорк был живым и ярким. Америка как будто оставалась где-то вдали от страха и войны.

Люк и Нора сели на поезд до Чикаго. Уже в третий раз Нора следовала этим маршрутом, о чем прекрасно знала. Но хотя она и рада была вернуться в Штаты, ей также становилось не по себе при мысли о Билли и Клинте. Кроме того, сама идея жизни в пустыне не казалась Норе идеальной, пусть Люк и обещал, что это будет процветающее сообщество художников.

Массивная деревянная дверь вела в большое фойе, отделанное темным деревом. В коридоре стояла длинная скамейка. Нора поняла, что это была церковная скамья, и даже нашла вырезанные на дереве имена. Этот дом с белыми фактурными стенами и высокими потолками с темными балками как будто тосковал по людям, и Нора боялась, что он поглотит их двоих.

– Поль и Мари прибудут через несколько недель, – заверил Люк, будто прочитав ее мысли.

– Они уже выехали?

– Конечно. Они такие же, как я, – добавил Варнер, но не стал вдаваться в подробности.

Нора подозревала, что Поль и Мари имели много общего с Люком, поскольку видела их возле Варнера уже вторую жизнь. Тем не менее в их отношениях существовала некая иерархия, потому что они всегда работали на него.

Словно предчувствуя потенциальную скуку Норы, Люк купил рояль из красного дерева – «Стейнвей», модель «Д». До тех пор пока Джульетта не открыла Норе любовь к музыке, та в принципе не думала о фортепиано. Каждое жалкое пианино, которое она видела в пансионе матери или в церкви, было сломанным, с отколотыми, отсутствующими или запавшими клавишами. Джульетта, однако, думала о фортепиано, и это повлияло на мнение Норы. Она никогда не проверяла, правильно ли настроен инструмент. Вместо этого, чтобы уловить его индивидуальность, она просто начинала с густой фактуры «Tristesse» Шопена. Когда Нора вытащила банкетку и села, то сразу ощутила знакомый страх, что столь прекрасный внешне инструмент не будет иметь такого же совершенного качества звука и разочарует ухо. Зачастую бывало так, что пианино с самым лучшим звучанием выглядели довольно невзрачно.