Впрочем, в Нью-Йоркской бухте есть и другие темные омуты. Они находятся за морской травой, растущей в устьях городских каналов, глубже, чем способен достать любой алгоритм. Потому что жизнь не всегда укладывается в алгоритмы, это клубок зеленых фитилей, цветение витальных сил. Ничто из придуманного нами не может сравниться по сложности с экосистемой этой бухты. Старые канализационные люки на дне каналов извергали жизнь из глубины. Жизнь течет вверх и вниз, вместе с приливами и отливами. Среди рыб и водорослей плодятся саламандры, лягушки и черепахи. Над ними, на бетонных утесах, гнездятся птицы – те, кто выиграл от законов, регулировавших минимальные расстояния между небоскребами. Законы те действовали между 1906 и 1985 годами. В Верхнюю бухту заплывают полярные киты, здесь у них рождаются детеныши. Малые полосатики, финвалы, горбатые киты. По лесам внешних боро рыскают волки и лисицы. По площадям аптауна в три ночи бродят койоты, властелины космоса. Они охотятся на оленей, которых всегда и везде много, и избегают скунсов и дикобразов, которые странствуют по округе совершенно неприкаянные. Рыси и пумы прячутся, как дикие кошки, которыми они и являются, а количество одичавших кошек разрослось непомерно. Канадская рысь? Я называю ее манхэттенской. Она питается новоанглийскими кроликами, американскими зайцами, ондатрами и водяными крысами. А по центру всей сети устий плавает «мэр муниципалитета» – бобер – и деловито застраивает заболоченную местность. Бобры – лучшие застройщики. Выдры, норки, пеканы, хорьки, еноты – все эти граждане населяют мир, который строят бобры. А вокруг плавают тюлени и морские свиньи. И кашалоты, которые входят в Нарроус, словно океанские лайнеры. Белки и летучие мыши. Черные медведи.

Они все вернулись, будто прилив, будто поэзия… В общем, прошу, смени меня, о дух славного Уолта:

Потому что жизнь незыблема,

Потому что жизнь шире уравнений, сильнее денег, сильнее оружий, ядов и плохой политики зонирования, сильнее капитализма,

Потому что Мать-Природа бьет последней и Океан силен, а мы живем только здесь и больше нигде, а Жизнь упряма и ее нельзя убить.

Вот Жизнь и стремится нырнуть в ваши темные омуты, Жизнь стремится разрушить ограды и вернуть общины,

О темные омуты денег, законов и квантиоценочной глупости, вы, сверхпростые алгоритмы жадности, отчаянные простаки, жаждущие услышать историю, которую сумеете понять,

Жаждущие безопасности, избавления от неопределенности, контроля над волатильностью, о несчастные боязливые придурки,

Жизнь! Жизнь! Жизнь! Жизнь стремится надрать вам задницы.