Джоджо держалась слегка дружелюбно, но не более того. Но она все же позволила мне отвести ее в сторонку, подальше от всех, и я рассказал ей о своем разговоре с Гектором.

Однако она сдвинула брови:

– Ты же знаешь, что это моя идея, да?

Я почувствовал, как шок от этого заявления подогнул мне колени. Подобрав отвисшую челюсть, я осознал, что мое лицо словно окаменело.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я. – Я рассказал тебе об этом, когда начинал разрабатывать идею. Я работал над ней с Гектором Рамиресом и людьми из Мета – Шарлотт, Владе и остальными. Тебя там даже не было!

– Я сказала тебе, что сама этим занимаюсь, – ответила она решительно и, повернувшись ко мне спиной, вернулась к остальным. Я последовал за ней, но говорить на эту тему больше было невозможно: она налегала на выпивку и вела себя мило со всеми, но сторонилась меня. Даже избегала смотреть мне в глаза.

«Черт! – думал я, заискивая перед ней, чтобы снова поймать возможность говорить с ней наедине. – Какого хрена!»

Но она не поддавалась. Она будто прилипла к бару, и мне пришлось бы оторвать ее оттуда и выпроводить за дверь, чтобы заставить ее поговорить. Но на это я пойти не мог. Ее было не сдвинуть с места. Мне бы вытащить ее силком и закричать ей в лицо, что она никогда, никогда, никогда не рассказывала мне о межприливном жилье и что она сама об этом знала!

Но зачем она это сказала?

Конвергентная эволюция?

Я думал обо всем этом, глядя на ее непроницаемое лицо. Я и Джоджо – это Дарвин и Уоллес[111] манхэттенской реконструкции? Оба пришли к одной и той же идее, когда столкнулись с одной и той же проблемой, оба обладали одинаковым набором инструментов? Глаз осьминога, глядящий в человеческий? И который из них я?

Но я сам ей рассказал. Поделился с ней идеей в надежде впечатлить своим стремлением сделать мир лучше. Сначала это было просто представление для нее, но затем оно меня затянуло. И вот теперь она заявляет, что это была ее идея?

Вот черт. Может, она забыла тот разговор или додумала к нему детали сама? Даже в своем дурном настроении я видел, что такое было возможно. Да, она первой упомянула, что хочет что-то построить, вместо того чтобы торговать, а потом я попытался ответить тем же, чтобы показать ей нашу родственность душ и снова залезть ей в трусики. Вот я и придумал то, что казалось мне довольно очевидным решением проблемы, а она, видимо, приняла те мои неясные описания и осмыслила по-своему. Поэтому теперь она была расстроена – вместо того чтобы признать нашу родственность. Хотя, по правде сказать, раз уж это была моя идея, то, что она приписывала ее себе, – ее личная проблема. Это лишь указывало, что она лгунья и воровка. Акула вроде тех, что сплошь и рядом встречаются среди финансистов.