– Кажется, я поняла, почему ты отослала меня, – говорит Элеанор. – Ты думала, я такая же, как она.

Я понимаю, что могу ей ответить. И делаю свет чуть ярче. Она кивает.

– Ты скучала по мне? – спрашивает она. – Пока меня не было?

Во всем мире не хватило бы света, чтобы выразить в ответе на этот вопрос всю глубину моих чувств.

Чтобы не шуметь, она начинает записывать вопросы в тетрадь и показывать на них пальцем. А я отвечаю при помощи лампы. Делаю свет ярче, если да. Тусклее, если нет.

Наконец она, конечно же, спрашивает меня об Артуре. Мертв ли он (да). Есть ли у него другие имена, был ли он привязан к этому месту (и нет, и да – зачем ей вообще это знать?). В конце концов, я уже не знаю, как отвечать на некоторые вопросы (например, как мне ответить, как далеко он может отлучаться, используя лишь слова «да» и «нет»?).

«Как мне снять с него проклятие?» – пишет она.

Честно, я никогда не собиралась этого делать. Я обещала ему, что отпущу его перед своей смертью, но на самом деле никогда не думала, что это правда случится, никогда даже не задумывалась, как все исправить. Я чувствую себя такой глупой. Я выключаю свет полностью, и мы некоторое время сидим молча в темноте.

«ЗАЧЕМ ТЫ СОТВОРИЛА С НИМ ТАКОЕ?» – пишет она с таким нажимом, что острие карандаша рвет бумагу насквозь. Я не могу ответить на этот вопрос при помощи «да» и «нет». Элеанор знает об этом. Просто хочет, чтобы я увидела, как она злится.

Я заставляю лампу мерцать. Это единственный ответ, который я могу дать ей. Потому что мне было одиноко в чужой стране с мужчиной, которого я почти не знала. Потому что я могла. Потому что тогда еще не знала, что такое любовь. Потому что моя сила требовала применения. Я столького не могу ей сказать, поэтому на мгновение переношу свою душу ей в голову, открываю ее рот и слышу призрак собственного голоса:

– Прости меня, Элеанор. Я очень, очень сожалею.

12

12

До званого вечера оставалось совсем немного времени, и миссис Ханнафин уже выполнила свою задачу: пригласила большую часть жителей к нам в дом на праздник. Всем было сказано, что мы с Рисом собираемся уехать в Европу вместе с grand-mère, чтобы учиться в Париже. Миссис Ханнафин всем рассказывала, как сильно при grand-mère изменился наш дом, какие прекрасные у нас угощения, какими вежливыми и почтительными мы все стали.

И вот, в назначенное время около сотни самых уважаемых жителей Уинтерпорта стали появляться на вершине холма. Музыканты, которых мы пригласили из нескольких городов, уже настраивали инструменты в гостиной. Grand-mère с важным видом вплыла в зал, огляделась и махнула им рукой.