Арджун замирает, чтобы махнуть ногой, рассекая ботинком сгущающийся туман.

– Что, простите?

– Я не понимаю, мне следует накричать на тебя или поцеловать за то, что ты сделал во дворце, – говорит Селина.

– Тебе следует меня поцеловать, принцесса, – подмигивает Арджун.

Селина сдвигает брови.

– Тебя не беспокоит, что он может заставить тебя делать в течение тех шести недель, пока ты будешь на службе?

– А-а, – Арджун пожимает плечами. – Это предсказуемо. Скорее всего, он с радостью воспользуется шансом отомстить моей матери за…

Селина кричит, когда Арджуна кто-то дергает за ноги, и он падает, исчезая в стелющемся по земле густом тумане.

Я вытаскиваю арбалет из-под накидки в тот самый момент, когда Селина выхватывает кортик.

– Арджун! – зовет его Селина.

– Не подходите, – кричит в ответ Арджун. – Это ламиаки. – Его голос звенит во тьме, смешиваясь с пронзительным воем. Охнув, Арджун наконец поднимается на ноги и делает шаг нам навстречу, и тогда я вижу, что его кинжал покрыт густой кровью, а на ключице у него рваная рана.

– Кто такие ламиаки? – спрашиваю я, когда мы собираемся вместе, спина к спине, наше оружие бликует, отражая лунный свет.

– Безмозглые кровопийцы, – говорит Арджун сквозь стиснутые зубы. – Представьте, что это примитивный вид вампиров. Будьте осторожны. Они никогда не разгуливают поодиночке.

Внезапно пара мерцающих глаз появляется во мраке, их цвет напоминает танцующее пламя свечи. Селина вскрикивает, когда бледное существо, одетое в грязные серые лохмотья, бросается на нас. У него длинные когти, а волосы висят за спиной колтунами. Лицо у него словно из книжки с иллюстрациями детских ночных кошмаров – глаза впалые, щеки худые. Обломанные клыки торчат изо рта.

Второй ламиак с шипением проносится в ночном небе. Он хватает Селину за капюшон и пытается утащить ее. Мы с Арджуном одновременно бросаемся Селине на помощь, целясь напавшей твари в горло. Двое других сбивают меня с ног. Они щелкают зубами над моим ухом, а потом я замечаю еще четверых, несущихся к нам сквозь туман, их длинные, кривые когти загибаются точно шипы.

Они вцепляются в мою накидку, когда я поднимаю арбалет и выпускаю две стрелы в одно из чудовищ.

– Целься в центр груди, – советует Арджун.

Я выпускаю еще несколько стрел в разные стороны. Ближайший ко мне ламиак пытается выхватить арбалет из моих рук, и я отталкиваю его на снег. Трое других запрыгивают мне на спину. Я поднимаю глаза, с трудом пытаясь встать, скидываю одного с плеча, но другой вонзает когти мне в руку, точно над незажившей еще раны от серебряной стрелы, оставшейся после встречи с деревянными человечками.