Глаза Зверя уставились на незваного наглеца, смеющего выдвигать ультиматумы. Монструозная пасть приоткрылась в страшном оскале, и Олег приготовился дать бой. Нагое человеческое тело обратилось живой машиной из прочных костей и могучих мускулов. Облачённая в латную перчатку рука потянулась к мечу. Пасть распахнулась и... замерла. Выходящий из ножен клинок остановился на полпути. В открывшемся тёмном чреве зверя замерцал, как в костёр в глубокой пещере, вспыхнул разгоняющий тьму изумрудный огонь. И Олег шагнул в пасть.

— Уже час прошёл, — постучал Дик по запястью. — Может, стоит проверить, как он?

— Он в порядке, — ответил Мордекай, присев рядом с Олегом. — И времени прошло куда меньше, чем тебе почудилось. Это от праздности, займи себя чем-нибудь.

— Например?

— Ну, не знаю, нарежь филе из той тушки. Не хочу смотреть, как принцесса отхаркивает шерсть, — Томас поморщился и передёрнул плечами.

— Пошёл ты, — встал в позу Миллер.

— У тебя тяжёлый характер, Дик. Я пытаюсь помочь, а ты принимаешь всё в штыки.

— Может быть. Но во всех более-менее цивилизованных областях этой мрачной дыры под названием Ош, сделать барбекю хотят не из меня. Как же вышло, что такой позитивный и общительный малый нажил столько врагов?

Томас вздохнул и печально покачал головой:

— Зависть, друг мой, всему виной зависть. Слишком мало существ в этом мире настолько разумны, чтобы понять и — главное — принять моё колоссальное превосходство над ними в интеллектуальном плане.

— Вон оно что, — делано удивился Миллер. — А я-то по своему скудоумию думал, что виной всему тут демонопоклонничество и чудовищные ритуалы с кровавыми жертвоприношениями. Прости, что так глубоко заблуждался.

— Ничего, — махнул рукой Томас. — С кем не бывает. А вот ты... Знаешь, меня давно интересует этот вопрос — откуда в тебе столько ненависти к чернокожим? Не подумай, что осуждаю, нет, просто, интересно, откуда она проистекает, эта ненависть. Быть может, представители их расы над тобой...? Ну, ты понимаешь. Нет-нет, я не с целью обидеть, ничего такого, но ты ведь постоянно предъявлял Жерому претензии в его якобы имеющей место быть склонности к мужеложеству. Вот я и подумал, что здесь явно кроется какая-то глубокая травма.

— Нарываешься? — покосился Дик на лежащий рядом цвайхандер.

— Нет, что ты! Всего лишь хочу понять истоки этого, кхм, зуда, когда свербит... там.

Миллер насупился и хрустнул костяшками сжавшихся кулаков. Повисла напряжённая пауза, такая напряжённая, что даже ушедший в себя Ларс обратил на неё внимание.

— Хм, — нарушил вдруг Миллер зловещую тишину нежданным смешком. — Этого будет маловато.